Она заявилась ранним утром. Уверенно взбежала на крыльцо, коротким стуком в дверь дала знать о своем присутствии завтракающим хозяевам. И тут же метнулась прочь, за ворота, за границу землепашеских владений.
Стар, приметивший незваного гостя еще загодя, выглянул не сразу. Зыркнул на мышками притихших дочерей, хлопнувшей горшками жинку, да промолчал. Неторопливо доел кашу, умело вылавливая пальцами в миске самые мясные куски и только после того, довольно отрыгнув и отерев заляпанные ладони о бока, ступил на крыльцо. Закутанная не по погоде в плотные одежды и плащ фигура ждала его с другой стороны хлипкого палисада.
— Чего надобно? — Буркнул он, демонстративно суя за пояс топор.
— Работу ищу.
— Что за работу? — Прищурился он, подметив топорщащуюся одежду ровно там, где обычно висит оружие.
— Любую.
— Не, — покачал головой стар. — Нету тебе тут работы. Возвращайся по осени, ежели любую. Тогда и будет работа. И оплата соответствующая.
Закутанная гостья кивнула и, молча развернувшись, потопала прочь. А стар остался стоять, провожая ее взглядом, задумчиво жуя губами и причмокивая. Поглядел по сторонам, чего-то решая, да вдруг окликнул уходящую.
— Значит, стало быть, надо повыкорчевать. Вот эти вот корешки из-под молодки древесной. Отсюдова, — кивнул он в одну сторону, — и досюдова, — кивнул в другую. — Ну как, берешься?
— Берусь. — Не раздумывая ответила странная работница.
Недалекая от старова дома рощица была полна звуков. Даже столь небольшая, уже в десяти шагах сквозь плотные кусты и низко нависающие ветви она напоминала собою чащобу. С единственной лишь разницей — здесь солнце всенепременно весело подглядывало в частые прорези колыхающихся крон, даже и не думая плодить сумраки средь бела дня.
Она держала путь прямо, мимо тропинок, глубже в недра. К неширокой полянке, которую заприметила не так давно.
Поляна оказалась не пустая — там ее уже поджидал сидящий в засаде волк, хмурым взглядом буравя ее приближение. Она сразу заметила его присутствие, но своего намерения не изменила, разве что остановилась на самом краю, развязав тесемку и расстелив перед собою котомку со снедью, которой с ней расплатились землепашцы. Зверь же выглядывал из кустов по другую сторону поляны.
— Чего смотришь? — Поинтересовалась дева, бросая рядом не слишком богатые пожитки. — Жрать хочешь — не иначе. Пожрать-то ты запросто, а на что ты готов ради еды?
Она, приподняв скрывающую лицо маску, вгрызлась в жесткую и явно пересоленную солонину. Однако кусок постного козьего творога, так и сочившегося сывороткой, спас ситуацию. Дева довольно облизнулась, стараясь не пролить той жидкости ни капли мимо плошки.
Волк с той стороны поляны презрительно фыркнул.
— Ну ладно, чего ты там сидишь? Идем сюда.
Он встал и медленно, разрываясь вниманием между девой и едой на земле, приблизился. Но увидев, с какой скоростью пропадают с обрывка мешковины продукты, заметно ускорился.
Она разделила снедь на две части, равную долю отодвинув мохнатому гостю.
— Это тебе, — произнесла она. — Больше не проси.
Некоторое время царило идиллическое молчание, прерываемое чавканьем и иными звуками употребления пищи. Некрупные запасы еды быстро подошли к концу. Волк, прилегший на солнышке, блаженно зажмурил глаза и даже раскрыл от удовольствия пасть.
— Вкусно, но мало. — Посетовал он.
Дева укоризненно покачала головой, убирая последствия их крохотного пира.
— Ты, волкан, уже совсем разбрюзжался в последнее время. Скажи спасибо, что хоть это есть. И заработано, между прочим, моими руками.
— Знаю-знаю, — покивал он. — Честь тебе и хвала, добытчица.
И громко вздохнул, явно обращая на себя внимание.
— Что такое? Ты хотел — я интересуюсь.
— Да нет, ничего. Все в порядке.
— Волкан, ты испытываешь мое терпение.
— Да просто вспомнилось… Эх, ностальгия накатила. Было ведь время, когда и работать не приходилось, и пропитание постоянное было, а какое — ух, до сих пор вспоминаю с обожанием.
— Нарвались на тайничок — всякое бывает.
— Как же, всякое, — саркастически хмыкнул волк. — А то я не знаю, что это был твой тайник.
— И чего ты привязался ко мне, волкан? Ни на шаг не отходишь.
— А чего бы и нет? — Удивился он. — С тобой спокойно и безопасно, можно не волноваться так о собственной драной шкуре. А главное — с тобою сытно. Да, пожалуй, самое главное. Лучшего и представить нельзя.
— А оно мне надо — кормить тебя и защищать?
— Эх, — вздохнул волкан, — твоя правда. Совсем ни к чему тебе это. Обуза, лишний рот и малополезный спутник — я знаю, знаю. Но ты пойми, что кроме твоей-то компании мне и податься-то некуда.
— Как же так?
— А вот так! Выперли меня из стаи. Взашей. Не понравился им мой запах — бракованный я, видишь ли. Или, как его, дефектный! Но это они так решили, сам-то я так совсем не думаю! Да я такой, что ого-го! Эх, ладно, ненужная бравада. А волк без стаи… У-у, этого не передать словами. Зачах и подох бы в одиночку — в этом не сомневайся. Да разве ж волк без стаи — волк? Не-а, скажу я тебе. Моська дворовая — и та больше волк. Потому что — что? Потому как хоть и бегает в одиночку, да не одна. Волка делает стая, а стаю делает волк…
