Тихий тиран - [40]

Ему вдруг показалось, что он никогда прежде не бывал здесь, не видел этих книг, сомкнутыми рядами стоявших на полках, этих картин — только подлинники, — густо облепивших стены, статуэток, антикварного торшера, почерневшей от времени бронзы.

На столе, как всегда, ничего лишнего. И лишь пухлая рукопись, небрежно брошенная на зеленое сукно, вносила некоторую дисгармонию в этот многолетний порядок. «Чья-то диссертация… Папаша, по обыкновению, в трудах! — подумал Слава. — Интересно, изменился ли старик внешне?»

Он поймал себя на том, что ждет отца с нетерпением, одновременно боясь этой встречи. С матерью они встретились, в общем-то, так, как он и предполагал. Мать всегда мать. А вот как получится с отцом?..

Слава сел в любимое кресло-качалку Сергея Сергеевича и почувствовал, что нестерпимо хочется спать. Он здорово-таки устал, что там ни говори о сервисе и прочем, а пролететь десять тысяч километров — испытание серьезное. А потом еще эта баня, две кружки пива…

Когда Анна Ивановна вошла в кабинет, Слава безмятежно спал. Она села рядом и долго смотрела на него. Заметила сеточку морщин у глаз, рано пробивающуюся седину в густых (совсем как у отца!) волосах. И внезапно со страхом подумала, что не узнает в этом бородатом человеке, сладко посапывающем в кресле, своего сына. От прежнего Славы остались, пожалуй, только ресницы, густые, длинные, загибающиеся. А заострившийся нос, толстые пальцы с остриженными под корень ногтями… Все это принадлежало другому человеку, которого она не знала.

Она печально покачала головой, выключила свет и на цыпочках вышла из комнаты.

Сергей Сергеевич пришел в десятом часу вечера. От него пахло морозом и коньяком. Пока он раздевался, Анна Ивановна не решалась сказать о приезде сына. Сергей Сергеевич не обратил внимания на ватник Славы, тем более что на вешалке было много другой одежды. Он прошел в свой кабинет и споткнулся в темноте о Славин рюкзак.

Он не удивился, увидев спавшего в кресле Славу. К этой встрече Кулагин готовил себя долго и тщательно, с самого того дня, когда пришла телеграмма.

Сергей Сергеевич подошел к Славе, осторожно прикоснулся к его голове, и тот сразу же вскочил на ноги, оттолкнув кресло-качалку.

Они молча обнялись, потом отстранились, в упор разглядывая друг друга.

— Это хорошо, что ты приехал, — сказал отец.

— Надеюсь, — серьезно ответил сын.

— Будем обедать? — спросил отец.

— Точнее, ужинать, — поправил сын.

— Извини. Работа… — потупился отец.

— Честь труду! — гаркнул Слава.

Они молча, как случайные соседи по гостиничному номеру, прошли в столовую.

Во время ужина не было разговоров. Когда покончили с едой и Анна Ивановна ушла на кухню мыть посуду, Сергей Сергеевич жестом пригласил Славу в кабинет. Достал из стола большую коробку с сигаретами, раскрыл, пододвинул к сыну.

— Если не возражаешь… — Слава полез в карман, вытащил кисет.

— Ты стал курить трубку? — удивился Сергей Сергеевич.

— Нет, — Слава покачал головой, — осталось еще немного махорки. Канская… Прекрасная штука.

— Понимаю, — сочувственно наклонил голову Сергей Сергеевич.

— Ну что ты, батя, — рассмеялся Слава, — это в порядке пижонства. Вообще-то я там курил ленинградский «Беломор» и московскую «Приму».

— Извини, а где это «там»? — тихо спросил Сергей Сергеевич.

— На далеком Севере эскимосы бегали, — пропел Слава. — Короче говоря, отец, побывал я в разных местах. На острове Диксон, в Дудинке, в Норильске, но больше в тундре…

— Ты доволен? — перебил Сергей Сергеевич.

— Чем? — спросил Слава.

— Всем, что было, всем, что испытал?

— А что было? Признаться, ничего особенного. И испытал не так уж много. Увы, ничем обрадовать или огорчить не смогу… Расскажи лучше о себе.

— Ну, обо мне в следующий раз. Давай все-таки сначала о тебе, Слава.

Это был странный разговор. Да и не было никакого разговора. Так, ответы — вопросы, вопросы — ответы. И еще молчание…

Пришла Анна Ивановна. Села в уголке, стала слушать.

Она их не смущала, потому что ни отец, ни сын не замечали ее.

— Чем думаешь заняться?

— Не знаю, право… Пока не знаю.

— Ты приехал окончательно? Или так, на время?

— Тоже не знаю… Памятник бабушке поставили?

— Само собой…

— Хороший?

— В смысле качества материалов?

— Ив этом тоже.

— Мрамор и гранит.

— А… она умерла сразу?.. Не мучилась?

— Нет, у нее была легкая смерть. Во всяком случае, гораздо легче, чем жизнь. Вечером легла спать, а утром не проснулась.

— Что нового в городе?

— В смысле чего?

— В смысле планировки.

Сергей Сергеевич взглянул на сына, но тот был серьезен. Отец на секунду растерялся, не угадывая, издевается Слава или нет? Решил промолчать.

— Ты поступил куда-нибудь? — переменил тему отец.

— Да, — кивнул Слава, — на заочное отделение.

— В медицинский?

— Там же нет заочного.

— Ах да, верно… Куда же?

— Вторая древнейшая профессия.

— Как?! Журналист?

— Прошу любить и жаловать! — криво улыбнулся Слава и выпустил желтый клубок махорочного дыма.

Анна Ивановна, не выдержав, тяжело вздохнула. Муж повернул голову и, заметив наконец, что она тоже сидит тут, удивленно приподнял брови.

— Аннушка, принеси стакан воды. Похолоднее…

— А тебе привет, отец, — хмуро сказал Слава.