Тихая гавань - [26]

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Мэтт. Офелия дала ему телефон, и он пообещал, что позвонит, если соберется приехать, но предупредил, что только через пару дней, не раньше. Пип нужно немного оправиться, добавил он.

А Пип, проснувшись, обнаружила, что Мэтт уже ушел, и страшно расстроилась. Она проспала часа четыре и проснулась, когда обезболивающее перестало действовать. Нога снова разболелась. Впрочем, медсестра предупредила, что первые день-два будет нелегко. Офелия дала ей аспирин, подоткнула одеяло, и вскоре Пип снова сладко спала.

Она все еще спала, когда раздался телефонный звонок. Звонила Андреа. Офелия рассказала о том, что случилось, мимоходом упомянув и о Мэтте.

– Что-то он не очень похож на совратителя малолетних. Может, попробуешь сама его соблазнить? – хмыкнула Андреа. – А если не хочется, оставь его мне.

С того дня, как появился Уильям, у нее не было ни одного мужчины, и по всему чувствовалось, что Андреа начинает это тяготить. Она всегда любила мужское общество. Стоило ей только заметить на детской площадке отца-одиночку, как Андреа моментально принимала боевую стойку. У нее случались романы и на работе, причем Андреа не избегала и женатых.

– Посмотрим, – неопределенно бросила Офелия.

Болтать с Мэттом приятно, но ни в каком ином качестве он ее не привлекал. Пока она продолжала чувствовать себя замужней женщиной. При мысли о том, что она осталась одна, ей становилось жутко. Почти двадцать лет она беззаветно любила Теда, и даже его смерть не могла ничего изменить. У них с мужем бывали трудные времена, но любовь Офелии выдержала все.

– На этой неделе обязательно выберусь повидать вас обеих, – пообещала Андреа. – Почему бы тебе не пригласить его на обед, когда я приеду? А?

– Нет, ты просто невыносима! – рассмеялась Офелия.

Они еще пару минут поболтали и распрощались. Повесив трубку, она отнесла Пип в ее комнату и уложила в постель, аккуратно подоткнув дочери одеяло. И подумала, как же давно она этого не делала. Офелии показалось, что она пробуждается от долгого сна. Господи, с того рокового дня, когда погибли Тед и Чед, прошел уже почти целый год, и ее жизнь была разбита вдребезги. Она старалась склеить то, что от нее осталось, подбирая кусок за куском то тут, то там… В один прекрасный день ей, может быть, это удастся. Сегодня она с удовольствием поболтала с Мэттом, но чувствовала себя при этом как замужняя женщина, принимающая гостей. Мысль о том, чтобы снова бегать на свидания, казалась ей кощунственной в отличие от Андреа.

Но как ни парадоксально, именно ее поведение привлекало Мэтта. Достоинство, с которым держалась Офелия, спокойное изящество ее манер произвели на него неизгладимое впечатление. В ней не чувствовалось ни резкости, ни вульгарности. У него тоже в первую минуту мелькнула мысль назначить ей свидание, но Мэтт напомнил себе об осторожности. Годы и годы ушли на то, чтобы оправиться после разрыва с Салли. Ему казалось, душа его омертвела. Теперь он уже больше не любил жену. И не ненавидел. Она стала ему безразлична. Там, где у любого человека сердце, Мэтт чувствовал пустоту. Все, на что он способен сейчас – по крайней мере он так считал, – это дружба с одиннадцатилетней девочкой.

Глава 6

Неделя, когда Пип из-за своей ноги была обречена на затворничество, оказалась мучительной. Устроившись на кушетке, она либо читала, либо смотрела телевизор, или, если у Офелии находилось время и желание, играла с матерью в карты, правда, редко. Когда удавалось найти листок бумаги, Пип делала небольшие наброски. Но больше всего ее раздражало, что она не может ходить, иначе давно помчалась бы на пляж, чтобы повидаться с Мэттом. Но это было строжайше запрещено, ведь песок мог загрязнить еще свежие швы. А тут еще погода испортилась окончательно, что выводило Пип из себя.

Она просидела дома уже целых три дня – настоящий домашний арест! – когда Офелия, решив подышать свежим воздухом, отправилась на берег и машинально свернула в сторону общественного пляжа. Погрузившись в свои мысли, она брела, не глядя по сторонам, пока не наткнулась на Мэтта, как всегда, устроившегося на берегу со своим мольбертом. Мэтт тоже ее не видел – он с головой погрузился в работу и не замечал ничего вокруг. Так же как и Пип в самый первый день, Офелия смущенно переминалась с ноги на ногу, не зная, остаться или уйти. И тут, словно почувствовав ее присутствие, Мэтт обернулся. В своей робости она до странности напомнила ему свою дочь. Лицо Мэтта расплылось в улыбке, и Офелия решилась подойти.

– Добрый день. Не хотела вам мешать, – смущенно улыбаясь, поздоровалась она.

– Никаких проблем, – успокоил ее Мэтт. – А если честно, я даже люблю, когда мне мешают. – На нем были футболка и джинсы, и Офелия невольно отметила про себя его спортивную фигуру. Мэтт явно следил за собой. Широкие плечи, сильные руки, непринужденная манера держаться… – А как Пип?

– Скучает, бедняжка. Не привыкла сидеть дома. Но больше всего ее раздражает, что она не может прийти сюда, порисовать вместе с вами.

– Я бы с радостью пришел повидать ее, если вы, конечно, не возражаете, – не желая казаться навязчивым, осторожно предложил Мэтт.