Теория фильмов - [55]

Появление квир-теории во многом было продолжением первоначальной реакции на статью Малви «Визуальное удовольствие и нарративное кино». Подобно другим феминистским ученым, квир-теоретики оспаривали жесткие, и в значительной степени гетеронормативные представления Малви об идентичности и удовольствии. Их интересы главным образом были сосредоточены на вопросе лесбийского желания. За этим последовала переоценка взаимоотношений между женскими персонажами в голливудском кино и возобновление дискуссии о женском взгляде. В соответствии с формулировкой Малви, визуальное удовольствие строится вокруг эротического изображения женщин. В таком качестве взгляд кажется совместимым с лесбийским желанием. Однако это также говорит о том, что не так просто увязать лесбийское желание и патриархальный мужской взгляд. Эти дилеммы затрагивали более широкие вопросы, связанные с достоинствами психоаналитической теории. В некоторых случаях дискуссии заходили настолько глубоко, что высказывались предположения о существовании неразрешимых разногласий между феминистами и квир-теоретиками.

Феминистские ученые, такие как Тереза де Лауретис, также сыгравшая заметную роль в создании квир-теории, выступали скорее за возврат к психоанализу, чем за отказ от него. Эти усилия привели к значительно более глубокому пониманию сложной истории психоанализа и его концептуальных нюансов. Например, де Лауретис исследует значение фантазии как концепта, который поднимает проблему строгих бинарных различий между мужской и женской субъектными позициями, а также в более общем смысле взаимосвязи между социально предписанными психическими структурами, такими как эдипов комплекс и бессознательное желание[57]. Подобное решительное возвращение к психоанализу аналогичным образом проявляется в работах таких ученых, как Джудит Мэйн, Патриция Уайт, Лео Берсани, Ли Эдельман и многих других.

Несмотря на то что благодаря применению этих научных методов были получены новые идеи, возврат к психоанализу был также сопряжен со сложностями. Например, по мнению де Лауретис, Фрейда необходимо перечитать с позиции «половых (не)различий» — формулировка, которая демонстрирует «дискурсивное противоречие», в ловушке которого, по утверждению де Лауретис, оказалось лесбиянство («Практики любви» / Practice of Love 4). Таким образом, этот подход указывает на необходимость пересмотра как ортодоксальных, так и феминистских интерпретаций фрейдистского психоанализа. Еще одна сложность в этом возврате касается его связи с постструктурализмом и французским феминизмом. Как продолжение половых (не)различий, де Лауретис принимает «лингвистически недопустимое личное местоимение» Моник Виттиг: «/я» (j/e). В качестве еще одного дискурсивного средства оно показывает, что лесбийская репрезентация «не есть и не может быть переприсвоением женского тела, такого, как оно есть, — одомашненного, материнского, эдипально или преэдипально порожденного гендеризированного, но является борьбой, направленной на то, чтобы выйти за пределы как гендера, так и «пола» и создать тело заново: увидеть его, возможно, безобразным, или гротескным, или смертным, или яростным, и, конечно же, сексуальным, но с материальной и чувственной спецификой, которая противодействовала бы фаллической идеализации и сделала бы эту репрезентацию доступной для женщин в другой социосексуальной экономике» (Feminism and Film 394). Эта стратегия напоминает о таких постколониальных теоретиках, как Трин, которая также осознает необходимость создания новых способов мышления, которые не могут быть востребованы существующими структурами знания. Однако, если говорить об особой специфике этой новой позиции, то существует предположение о том, что имеется врожденная женская или лесбийская сущность, которая требует своей собственной уникальной формы языка. Наряду с опасениями, что этот тип стратегии, и écriture féminine в более общем смысле, плавно перешел в невольную форму эссенциализма, возникали также вопросы о том, не уводит ли этот подход квир-теорию слишком далеко от ее социальных и политических целей.

Наиболее значительным современным квир-теоретиком является Джудит Батлер, даже несмотря на то, что ее работа в значительной степени лежит за пределами исследования фильма. Подобно де Лауретис, Батлер в своих работах не только возвращается к психоаналитической теории, но и критически исследует влияние психоанализа и его французских представителей. Однако ее работы выделяются тем, что она занимает анти-эссенциалистскую позицию, которую отстаивали многие феминистки до самого ее логического завершения. В этом смысле Батлер не только утверждает, что гендер конструируется как часть гетеронормативной системы, но и то, что пол как биологическая категория аналогичным образом порождается в рамках дискурса. И пол, и гендер, согласно этой точке зрения, являются продуктом регулирующего режима, который обусловливает различимость или, скорее, то, что преподносится как различия. Как следствие, эти категории существуют не сами по себе, но проявляются посредством «повторяющейся стилизации тела [и] набора повторяющихся действий в жестко регуляторных рамках, которые со временем скапливаются, принимая обличье вещественности, естественного способа бытия» («Гендерное беспокойство» / Gender Trouble 43–4).