Тайные пороки - [45]

Новых гостей приземистый, кругленький хозяин провел к облюбованному ими отдаленному столику в углу — всего столов было с десяток, все застланы белоснежными, туго накрахмаленными скатертями. Обслуга здесь была расторопной, но ненавязчивой, и через пару минут рыбные, колбасные, ветчинные закуски, а к ним и хрустальный графинчик с заветным кристально-прозрачным напитком, стояли перед озябшими гостями.

— Так что же мы имеем? — строго вопросил помощника Тернов, опрокинув в рот рюмку водки и проглотив ломтик копченого сига. — Вся ваша композиция с мышками, кошками и бантиками рушится?

— Все остается на месте, — сказал Лапочкин после короткой паузы, — и даже еще лучше получается.

— Как же это может быть лучше? — удивился Павел Миронович, наблюдая, как раскрасневшийся после рюмочки Лапочкин расправляется с маринованной корюшкой. — Раньше мы полагали, что вся эта катавасия завертелась вокруг настоящей мадемуазель Толмазовой, а теперь получается, вокруг неизвестной мадемуазель.

— Совершенно верно, — подтвердил помощник. — Настоящая мадемуазель Толмазова ничего предосудительного не делает. Ну кликушествует на Гороховой — эка невидаль! Да таких дурочек в столице полно!

— Но почему ее документы оказались у невесты Ардалиона Хрянова?

— И это объяснимо, — самодовольно пояснил Лапочкин. — Толмазова их потеряла. И попали они в руки неизвестной нам самозванки.

— Но тогда получается, что они попали в руки самозванки всего неделю назад? Когда она приехала в столицу?

— Могли и раньше. Да и самозванка могла ниоткуда не приезжать.

— Допустим, — согласился Тернов. — Но тогда где же документы настоящей Толмазовой были ранее? У кого? Или невеста Хрянова использовала фальшивый паспорт?

Глазки-буравчики помрачнели, Лапочкин напряженно думал: сдвинул кустистые брови так, что между ними прорезалась глубокая вертикальная морщина, выпятил губы в трубочку, потом растянул тоненькой нитью. Павел Миронович не выдержал напряжения: рука его невольно потянулась к графинчику, он плеснул «крепительное» себе и помощнику. Оба выпили, и Лапочкин снова заговорил:

— Фальшивый паспорт исключен, Буданова носила его в полицию на регистрацию, там бы обязательно заметили подделку. Нет, уважаемый Павел Мироныч, документы псевдо-Препедигна получила от того, кто имеет прямое отношение к убийству Ардалиона.

— Но тогда он должен был бы появляться в меблированных комнатах, — возразил недоверчиво Тернов, — а кто навещал лже-Препедигну? Сверим еще раз факты. Что нам известно? Естественно, в меблирашки приезжал Ардалион. Вокруг его невесты крутились молокососы-гимназисты, обучали барышню ботанике. Один раз наведался какой-то поручик Бешенцов. В день свадьбы — Тоцкий. Затем, судя по вашему отчету, нанес визит туда и журналист.

— И заметьте, и Бешенцов, и Тоцкий могут носить сапоги, — сказал с какой-то неопределенной интонацией Лапочкин.

— Что же делать? Кого задерживать? Тоцкого легче, мы хоть знаем, где его искать. А мифический Бешенцов? Кто он? Откуда он?

Павел Миронович выказывал недовольство и нетерпение, хмурое чело молодого начальника заставило Лапочкина оторваться от закуски и поспешить с ответом.

— Чтобы прояснить ситуацию, придется еще раз побеседовать с госпожой Будановой и ее сыном. Ведь это Митя Буданов привел самозванку якобы с вокзала. Уверен, мальчишка знает больше, чем сказал маменьке и мне. Не исключено, через него и на Бешенцова выйдем…

— А я бы попробовал выйти на неизвестного с помощью Шалопаева, — выдвинул свой план расследования Тернов. — Все-таки он к даме с презервативом пришел, значит, есть основания думать, что близко с ней знаком. Он может знать и где она скрывается. Шалопаев — неотразимый красавец.

Сидящий к сыщикам спиной за соседним столом брюнет обернулся, лицо его, ухоженное, хотя и несколько оплывшее, показалось обоим знакомым.

— Вы меня не узнаете? — спросил печально мужчина. — Я — Синеоков, Модест Терентьевич. Театральный рецензент журнала «Флирт».

— А, господин Синеоков, конечно, — забормотал смущенно Тернов, досадуя, что, увлекшись разговором, они не заметили нежелательного постороннего, который устроился поблизости от них. — Какими судьбами?

— Услышал имя своего коллеги, прореагировал автоматически, — Синеоков бросил томный взгляд на молодого следователя. — Вы позволите к вам присесть?

— Милости просим, — ответил Тернов. — Мы уже закончили обсуждение нашего дела.

Синеоков тут же перебрался за стол сыщиков, захватив свою рюмку и графинчик. Он уселся рядом со следователем и заговорил:

— Вы упомянули имя Самсона Шалопаева, должен вам сказать, господа, вы на ложном пути. Этот юноша к вашему делу непричастен. Ручаюсь головой.

— Но дело это связано с женщиной, — Лапочкин с намеком акцентировал последнее слово, — вы можете быть и не в курсе.

— Я сегодня Самсона видел, — ответил Синеоков, — он еще очень слаб. Он только из больницы. Рвется работать. Понятно, начинающему журналисту трудно выдерживать конкуренцию с такими мастерами, как я. И, по моему мнению, он еще невинен.

— Вы ошибаетесь, милостивый государь, — прервал рецензента помощник следователя, — ведь он явился к даме на ночь глядя с презервативом в кармане.