Тайны кремлевской любви - [22]

(Ради справедливости отметим, что были и голоса протеста против вопиющей жестокости в отношении женщин. Так, например, в VIII в. святой Бонифаций Английский заявил, что христианину не следует верить в ведьм и оборотней; в IX в. святой Агобар, епископ Лиона, также обличал нелепость веры в то, что колдуньи могут воздействовать на время; в XII в. Иоанн Солсберийский высказывался о шабаше как о расстройстве воображения; о несовместимости веры в ведьм и христианство говорилось в каноническом законе «capitulum Episcopi». Но в 1490 г. было создано и развито богословское учение о колдовстве. Между 1580 гг. и 1630 гг. оно упорядочивается и принимается. И это в эпоху Монтеня и Декарта! И уже ни за что и никогда никакая статистика не ответит на вопрос: сколько женщин и молоденьких девушек безвременно ушли из жизни? Зная периоды всплеска и отката, ведьмомания продолжалась более четырех столетий — от сожжения на костре первой колдуньи в 1275 г. до постепенного угасания охоты на ведьм после 1680 г. Но в исторических источниках читатель может найти свидетельства того, как 20 августа 1877 г. заживо были сожжены «ведьмы» в Мексике, а французский исследователь М. Гарсон описывает случай расправы над так называемыми колдуньями в 1915 г.!)

И все же без любви жизнь действительно была пуста и не имела бы смысла. Человек всегда остается человеком — с присущими ему желаниями, страстями и поведением, несмотря на то, какая на нем одежда, — гражданский сюртук, военный камзол или церковная ряса. Как это ни парадоксально может прозвучать, но именно церковники в значительной степени стали если не законодателями, то по крайней мере провозвестниками тех нравов, которые царили в Европе в средневековье и эпоху Возрождения (поскольку мы затронули нравы эпохи заката Римской империи и первоначального христианства, я говорю сейчас о католическом духовенстве).

Римская церковь представляла собой весьма важную социальную организацию в общей структуре европейского общества. По этой причине ее специфическая половая мораль, как в теории, так и на практике сделалась важной составной частью общей публичной и частной нравственности. Нравы, царившие в среде духовенства, не могли не отразиться на нравах отдельных классов и слоев населения.

Оплотом римской церкви в определенное время стали монахи и монастыри. С помощью института монашества церковь господствовала над всем западным христианским миром.

«Монастыри были первыми и долгое время единственными очагами и рассадниками культуры, — писал в своем исследовании нравов немецкий ученый, писатель и политический деятель Э. Фукс. — Здесь впервые возникло профессиональное ремесло. Здесь мы встречаем первых ткачей. Монахи были также первыми пивоварами. Они же первыми ввели рациональную обработку земли. Всему этому монахи научили окружающих их людей. Они научили их ткать шерсть, одеваться в шерстяное платье, выгоднее обрабатывать землю, они привили более разнообразные и, главное, более высокие требования к жизни. Разумеется, то была не простая случайность, что именно монастыри сделались очагами-технического прогресса. Это было просто последствием того, что в монастырях впервые пришли к тому, что является причиною всякого технического прогресса, — к концентрации труда. Так как монастыри практиковали ее впервые, притом в самом интенсивном размере, то они и пришли раньше других к товарному производству.

Монастыри сделались, таким образом, первыми и были в продолжение многих столетий самыми могущественными и богатыми купцами. В монастырях всегда можно было получить все, и притом все лучшее. «Монастырская работа» была высшего качества. Разумеется, не потому, что «благодать Божия покоилась на этом труде», не потому, что благочестие направляло ткацкий челнок, а по простой экономической причине. Здесь человек был не только безличным средством капиталистического накопления прибыли. Таков, далее, всегда результат труда, построенного на коммунистических основах: связывая личный интерес с поставленной задачей, он облагораживает как процесс работы, так и ее продукт.

Таким путем монастыри незаметно сделались первым и главным сосредоточением культурной жизни. В интересах собственного существования они первые проложили дороги, выкорчевали леса и сделали их годными для обработки, высушили болота и построили плотины. Укрепленные стены монастырей были первыми крепостями, в которых окрестные жители могли укрыть себя и свое добро, когда жадный до добычи неприятель врывался в страну. Монастыри и церкви были не только оплотами против дьявола, но и первыми надежными оплотами против земных врагов. Все это придавало больше веса их учению. Не следует забывать, что даже самые воинственные ордена приходили в страну почти всегда как друзья, как люди, олицетворявшие в Средние века идею прогресса, историческую логику вещей, обусловленную эволюцией.

Сказанное о роли монастырей и монахов в области техники и хозяйства применимо и к сфере интеллектуального творчества. Монастыри в Средние века были единственными очагами науки. Здесь жили первые врачи, обладавшие лучшими средствами против болезней людей и животных, чем знахарки. Здесь учились писать, читать, считать, только здесь систематически культивировали и развивали искусство письма. В монастырях возникла прежде всего и женская эмансипация — на столетия раньше, чем в среде имущего бюргерства, ибо они эмансипировали женщину задолго до того времени, когда возникло бюргерство. Достаточно вспомнить многочисленных ученых-игумений, аббатис-писательниц, например — чтобы привести хоть одно имя — Росвиту, монахиню Гандерсгеймского монастыря. Эта эмансипация была, разумеется, возможна только потому, что здесь налицо были благоприятствовавшие ей экономические условия. По той же причине в монастырях расцвели и разные искусства, высшие проявления культуры. Очень долго монастыри были главными меценатами искусства, и по их заказу возникла не только большинство художественных произведений, созданных в Средние века, но и самые грандиозные и великолепные творения этой эпохи…