Тайны кремлевской любви - [21]

«Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела… Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? Итак, отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет! Или не знаете, что совокупляющийся с блудницею становится одно тело с нею? ибо сказано: «Два будут одна плоть». А соединяющийся с Господом есть один дух (с Господом). Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, а блудник грешит против собственного тела» (I Кор. 6: 13–18).

«История христианской веры и христианской церкви после апостолов обнаруживает всевозрастающее влияние Греции, — пишет И. Блох. — Неоплатонизм с его аскетизмом, учением о покаянии и искуплении, с его клеймением половой жизни, имел наиболее продолжительное влияние на христианство и наиболее видоизменил его, как это подробно изложено у Августина в седьмой книге его «Исповеди»…

За немногими исключениями, в развитии христианских сект и выработке догм во II–IV вв. все яснее выступают аскетические и антисексуальные тенденции, все резче проясняются мизогиния и указание на превосходство мужчины перед женщиной. Появляются первые зачатки монашества и церковного аскетизма, получившие затем такое развитие в средние века. В одном из старейших христианских сочинений, написанном в 100 г., автор рассказывает о характерном видении. «Пастух» оставляет его на ночь одного с двенадцатью девушками, которые на вопрос, где ему переночевать, отвечают: «У нас ты должен спать, как брат, не как муж. Ты наш брат, и в будущем мы хотим служить тебе, мы любим тебя». И та, которая была, по-видимому, старшей между ними, начала меня целовать, а когда это увидали другие, они тоже начали меня целовать. И девушки положили полотняные нижние одежды на землю, уложили меня посредине, и ничего другого не делали, а только молились; и я тоже непрерывно молился вместе с ними. И я остался там вместе с девушками до второго часа утра, затем появился пастух и сказал: «Но вы ведь не сделали ему ничего дурного?» — «Спроси его самого», — сказали они. — Я сказал ему: «Господин, я рад был переночевать с ними».

Проповедуемый здесь половой аскетизм, — пишет далее И. Блох, — который благодаря большому числу участниц этого ночного покаяния особенно трудно соблюсти, остался под сомнением, так как поцелуи и ласки были дозволены. В «Acta Pauli et Thaeclae» (II в.) описано syneisacta (женщина, живущая со священником) Текля, которая по ночам отправлялась в келью Павла, и жила с ним согласно слову: «Блаженны имеющие жен и как бы не имеющие их, потому что они наследуют Царство Божие».

Духовные браки были характерным явлением II–IV вв., но они скоро теряли свой «духовный» характер и подавали повод к большим неприятностям, так как ссылкой на одобрение в приведенных словах Павла часто злоупотребляли. Так, уже во второй половине II в. епископ Павел из Самосаты был обвинен во всевозможных пороках. О нем было сказано: «У него есть также syneisacta; одна из них, правда, уже отпущена, но две цветущие девушки находятся еще у него и сопровождают его во время путешествий». Также поступают его пресвитеры и дьяконы.

Первым против бесчинств «духовных браков» выступил отец церкви Киприан (?—258). Один только взгляд на женщину он проклинает как грех. Киприан отвергал даже простое купание девушек, чтобы они не должны были краснеть при виде своего нагого тела!..

[…] Таким образом, духовный брак старались побороть не естественным здоровым взглядом на половую жизнь, а еще более строгим аскетизмом. Это значило изгонять дьявола Вельзевулом, ибо постепенное развитие монашеского аскетизма ведет к еще большему взнуздыванию воображения, к его сосредоточению на половой сфере. Не случайно высшая точка развития этого древнейшего христианского аскетизма совпадает с распространением полового разврата в христианстве, на существование которого начиная с 300 г. указывают все лучшие знатоки церковной истории».

Церковное учение первых веков н. э. видело в женщине нечистый элемент. Христианство придерживалось ложного взгляда на половую жизнь как на греховное начало, последствие первородного греха, взгляда, которого, как это ни парадоксально, продолжают придерживаться и сейчас в некоторых христианских общинах и сектах. В результате подобная мизогиния приводила не только к презрению индивидуальной любви, но и к паническому страху перед женщиной. В истории известны случаи, когда отцы церкви при виде женщины бежали прочь; один аббат наставлял монахов следующим жизненным правилом: монах должен также тщательно избегать всякого соприкосновения с женщиной, как тщательно охраняют соль от воды, в которой она неизбежно растворится. Не только в раннем средневековье, но и в более поздние времена женщин ни под каким предлогом не допускали в мужские монастыри. Даже в начале XX в. в Афонских монастырях большинство монахов проявляло нешуточный суеверный страх перед женщинами. Точно также и в женских монастырях старались избегать присутствия мужчин.

Многовековое клеймение женщины как носительницы полового начала и страх перед ней стали причиной христианской ведьмомании и преследования ведьм. Древний мир не знал систематического преследования и изуверских пыток, которые изобрели и долгое время применяли против колдуний и ведьм христиане.