Тайна озера Золотого. Книга 1 - [6]

Сняв с себя крепкий поясок, она сделала петлю и полезла на дерево у самой реки. Ей хотелось, чтобы отец сразу увидел, как она висит и стал мучиться, и жалеть ее.

Привязав конец петли к верхнему сучку, и прежде чем прыгнуть вниз, Даша стала вслух прощаться со всеми по очереди. Слезы опять стали заливать ей лицо, едва она произнесла первое имя. Даша громко, с ревом выкрикивала, выталкивала из себя их имена..,. пока не свалилась на землю вместе с сучком, к которому была привязана петля.

Она помнила, как волокли ее с того места бывшие их соседи, а она упиралась, каталась по земле и визжала на всю тайгу, боялась, что вернется отец, а ее нет.

Дарья осторожно дотянулась до лица и вытерла слезы памяти. Тело затекло. Она прислушалась к ровному дыханию сыновей по другую сторону чума и, повернувшись на бок, медленно поднялась.

В чуме похолодало. В печке догорали последние угольки. Дарья подбросила еще несколько поленьев и, не закрывая дверцы, присела подле.

Как любой таежник, она любила смотреть на живой огонь, общаться с ним, ценить его тепло и уют. С малых лет ей казалось, что он на самом деле живой, как и все вокруг. У него есть душа, настроение… Если с ним по хорошему, то и он к тебе с добром. Дарья была уверена, что огонь умеет читать мысли, понимает ее, умеет слушать, поскольку после общения с ним, на душе всегда светлело, становилось тепло и спокойно. А еще он умеет ласкать, быстро сушить слезы, заражать подвижностью, озорством и дарить радость.

С детства Дарья могла быстро и ловко управляться с огнем, разводить его в любую погоду при наличии камешков кремния и уж тем более спичек. Она никогда не гасила огонь, всегда давала ему умереть своей смертью, от старости. Не могла видеть, как кто-нибудь бросает в огонь кости или мусор, заливает его водой или топчет ногами.

Дрова разгорелись. По овальной стене чума, запрыгали желто-красные зайчики. Стало немного спокойнее.

Она закрыла дверцу, опустила полог теперь женского места и опять улеглась рядом с девочкой. Дарья долго прислушивалась к ее дыханию, к сонной возне собак за меховой стеной чума, прикинула, сколько осталось времени до рассвета. Спать не хотелось. Все же что-то было не так в эту ночь. Огонь так до конца и не растопил тревогу.

Дарья попробовала заставить себя думать о завтрашнем дне. Она начала было прикидывать, из чего сошьет Полинке маленькую сахи и кисочки. Попыталась представить, как будет примерять новую одежду на теперь уже свою дочь. С тем и уснула.

* * *

Мысли Егора, его сознание, все в нем рвалось на две части. В голове была невероятная путаница. Ноги несли вперед к прииску, где умирала его маленькая Машенька, самый родной и близкий человек на Свете. Душа гнала и гнала его вперед по варге, а трезвеющее сознание заворачивало обратно к стойбищу, где он оставил своих кровиночек. Он измучился сомнениями, ничего не чувствовал и не видел перед собой.

Одно было понятно и прочно засело во всей этой головной возне – обреченность. Егор прекрасно понимал, что и его дни сочтены.

Когда он шел к вогулам, была одна единственная цель – дойти и отдать девочек в надежные руки. Теперь, когда дочери будто бы вне опасности, когда их охотно приняли эти добрые люди, стали появляться и расти снежным комом сомнения: А вдруг люди окажутся не такими уж и надежными!? Какое образование они могут дать!? Хватит ли того, что он оставил для них!? А покажут ли девочкам карточки их родной матери, когда они вырастут?! А если их в вогулок превратят!? Вырастут и будут бродить по тайге, охотиться и пасти оленей!? Одна за другой носились, горячили и без того раскаленную голову мысли.

Снег под подошвами жалобно поскрипывал. Огромная, полная луна, равнодушно уставилась на Егора. Она подсвечивала дорогу бледным, неживым светом и привязала к нему тень, впрочем, как и ко всему вокруг.

Болото заканчивалось. Егор все дальше и дальше уходил от стойбища, а стало быть и от своих дочерей. Голова горела. Внутри ее, как в котле, что-то постоянно кипело. Физически идти было легко. Руки были свободны, хотя все еще хранили память о живом грузе. Ноги шли легко и упруго. Тяжело было на душе.

Егор не заметил, что давно идет по своим прежним следам, кое-где затоптанным крупными лапами, похожими на собачьи. Его голова никак не переключалась на окружающую действительность.

Но вот что-то уперлось в грудь. Егор поднял глаза и увидел перед собой силуэты трех огромных собак. Плоские, низко опустив крупные головы, они словно извинялись, что перекрыли собой дорогу.

Сделав еще несколько шагов по инерции, Егора ожгло. Волки!

Голова прояснялась быстро. Все прежние тревоги и мысли стремительно унеслись прочь. Сердце как могучий колокол забило тревогу, пробуждая дремавшее тело, тормоша чувства.

Нет, страха не было. Скорее наоборот, возвращалось забытое, упоительное чувство куража и смертельного риска. Егора слегка затрясло от предстоящей схватки, как ранее перед кавалерийской атакой или еще раньше в молодости перед дракой стенка на стенку.

Руки наливались силой. Кулаки тяжелели. Грудь с каждым вздохом разворачивалась и твердела. В голову невидимым туманом вползало отчаяние.