Сосед высовывает голову над живой изгородью и спрашивает, кто я и что тут делаю.
* * *
Проходите. Садитесь. Не волнуйтесь. Бояться нечего, обещаю. Стоит только нажать на тревожную кнопку, и они будут здесь через тридцать секунд.
* * *
Сосед извиняется и объясняет, что после всего произошедшего вполне естественно, что незнакомые люди вызывают подозрение.
* * *
У меня тоже было четкое представление о том, как тут все будет. Ну, знаешь, как показывают в кино. Толстые стальные решетки, вонючие сортиры в углу, двухярусные кровати и душевые в пару, где нужно смотреть в оба и не ронять мыло. Я думал, что придется ходить с бритвенным лезвием во рту двадцать четыре на семь, всегда быть начеку. Но ты же сам видишь. Это больше похоже на хостел. Народ здесь душевный. Сортиры чистые. Есть даже мастерская, где можно строгать всякое из дерева. Мне повезло, что я попал сюда.
* * *
Сосед приглашает выпить кофе, мы вместе поднимаемся по дорожке к дому, он закрывает дверь в кабинет и включает кофеварку на кухне. «Какая трагедия, – говорит он и качает головой. – Чудовищная трагедия, все, что произошло».
* * *
Осталось два месяца и три дня. Но все путем. Я об этом почти не думаю. Мне здесь вполне нравится. Норм. Это большой срок. Но зато можно не думать о том, чем платить за квартиру. Что ты хочешь знать? Мне начать с того, как я познакомился с Самуэлем? Тебе длинную или короткую версию? Выбирай. У меня времени вагон.
* * *
Сосед достает маленькие белые чашки, выкладывает на блюдо печенье. «С кем еще вы говорили? – спрашивает он. – В нашем районе ходит столько слухов. Одни говорят, что Самуэль был в депрессии и долго это планировал. Другие – что это просто несчастный случай. Третьи упрекают его девушку, как там ее? Лайда? Сайда? Точно, Лайде. Четвертые утверждают, что виноват друг Самуэля, тот здоровяк, что сидит в тюрьме, тот, который за деньги готов на все».
* * *
Впервые мы встретились в феврале две тысячи девятого. Я пошел на дело с Хамзой. Ему дали наводку, что одного чела можно найти на частной вечеринке в Лильехольмене[1]. Мы туда поехали, позвонили в дверь, девушка, которая нам открыла, не успела захлопнуть дверь, потому что Хамза сунул ногу в щель и прогнал обычную телегу о том, что мы знаем кого-то, кто знает еще кого-то, и что мы здесь, чтобы отметить ее новоселье. В конце концов нас впустили в тепло.
* * *
Сосед наливает кофе в чашки, протягивает блюдо с печеньем и говорит, что не так уж хорошо знал Самуэля. А вот его бабушку я знал. Когда соседствуешь с кем-то больше двадцати лет, хорошо узнаешь друг друга, это неизбежно. Встречаясь на улице, мы всегда здоровались. Спрашивали, как дела, говорили о погоде. Однажды долго обсуждали преимущества и недостатки установки системы геотермального отопления. Хорошая женщина была. Честная и прямая, упрямая и волевая. Ужасно жаль, что все так закончилось.
* * *
Следом за Хамзой я вошел в шикарную квартиру. Мы двигались из одной комнаты в другую, кивали людям, которые, вместо того чтобы поздороваться, смотрели в пол. Я недоумевал, что мы здесь делаем, ведь эти люди совсем не похожи на тех, кто ведет дела с Хамзой. Парни в пиджаках, девушки в туфлях, холодильник с цифровым дисплеем и функцией приготовления льда. Я думал, все пройдет быстро, Хамза просто найдет нужного человека, сделает то, что нужно, а я буду стоять рядом, давая понять, что обсуждать тут нечего.
* * *
Сосед отпивает немного и запрокидывает голову, чтобы проглотить кофе. Когда я в последний раз видел Самуэля? Когда он приезжал забрать машину. Помню, словно это было вчера. Четверг, утро, ночью прошел дождь. Я сидел здесь, слушал радио и вдруг увидел, что кто-то крадется там, рядом с почтовыми ящиками. Я встал и подошел к окну, чтобы было лучше видно.
* * *
В гостиной играла музыка. Гости танцевали скованно, словно манекены. Улыбались как человечки из «Лего». Но среди них был Самуэль. И сначала мне показалось, что у него случился эпилептический припадок. Он будто вибрировал в такт негромкой музыке. Потом опустился на колени и подпрыгнул, так еще гитаристы делают. Потом начал трясти головой из стороны в сторону, словно изображал колокол. До полуночи оставалось еще два часа, а Самуэль танцевал так, будто это была последняя слеш лучшая песня в мире.
