Тайна озера Золотого. Книга 1 - [4]

– Каслать, однако, надо скорее с этого места, – между тем, поохивая, продолжала старуха.

Да, права тетка Матрена, надо собираться. Утром она уговорит Прошу откаслать к трем озерам, поближе к поселку Лысая Сопка, где живут братья ее первого покойного мужа Матвея.

Мороз уже начал потихоньку пробирать Дарью, и она подумывала вернуться в теплый чум, но видя, что тетка Матрена продолжает напряженно смотреть в темноту болота, куда убегала варга, не решалась уходить.

– Однако, он без ружья пошел…, – проговорила, наконец, старуха.

У Дарьи сдавило сердце. Красноволосый великан был уже не чужим.

– Федька вечером про следы упоминал. Будто волки… откуда-то с севера зашли, – опять проговорила старуха и тихо добавила: – Да, голод есть голод, эх-хе-хе…

Голод – это всегда страшно. Кто-кто, а Дарья его с лихвой натерпелась за свою жизнь. Да и кто в тайге этого не знает. Ей были известны случаи, когда не только волки, люди людей поедали. «Надо было удержать этого красноволосого до утра. А там бы Прокопий проводил, – не могла успокоиться Дарья. – Помогите ему духи…, помоги ему Господь!»

Так с тревогой в душе Дарья вернулась в чум. Немного погревшись у печки, она задула лампу и осторожно улеглась рядом с девочкой. «Теперь мы всегда будем спать вместе, – думала Дарья, проверяя на ощупь, как та укрыта. – И имя хорошее, легкое и мягкое: По-линка, Поля, По-олюшка!». Продолжая улыбаться, она придвинулась к спящей девочке совсем близко, пока не почувствовала на своей щеке ее легкое дыхание. Это было поистине наслаждение!

«Странно все же, – продолжала рассуждать Дарья, – стольких ребят подняла, своих, а тут вроде и чужая, а такого, кажется, не было! А может и было, да забылось, старею, однако. Нет, что не говори, а судьба сделала мне замечательный подарок!»

Сон не шел, да и уснешь разве после такого… Не уходила, будто топталась у порога тревога… «Где он сейчас!? – Дарья представила, как широко шагает в ночи отец Полинки. – Болото, должно быть, прошел… Только бы все обошлось…» Но мысли опять переключились на Полинку. Дарья робко, совсем осторожно подумала о том времени, когда девочка начнет помогать ей по хозяйству. Трудно женщине в тайге, а особенно когда вокруг одни мужчины. Шкуры выделывай, шей из них теплую и прочную одежду да обувь. Пока одному шьешь, у другого прохудилось, надо или заново шить, или хорошо чинить старое. А еще еду вари, мужчины должны много и часто есть, иначе какие они охотники. Да за жильем смотри, а если еще маленькие дети!? Э-эх, женская доля!

Дарья, в общем-то, не обижалась на свою судьбу. Живет долго, никогда и ничем не болела, ребят нарожала, да на ноги поставила. Жалко Матвея, первого мужа, тихого, доброго парня. И года не прожили, забрало его Красное озеро. Как она убивалась!..

А второй ее муж, Степан, опять же с царской не пришел. Уж какой крепкий, как кедр был!.. Равных ему по силе не сыскать было!.. На медведя всегда в одиночку ходил с одной «пальмой». Павел с Сергеем в него получились, такие же могучие, рукастые!

Наверно, хорошо там Матвею со Степаном в «нижнем мире», раз редко приходят к ней из прошлого. А может оттого, что дел много, что даже и вспомнить некогда.

В общем, не в обиде она на судьбу. Единственное, пожалуй, что она хотела всегда – девочку, дочь родить… Но и это, Слава тебе Господи, кажется случилось! И Дарья еще ближе прижалась к девочке: «Интересно, какая же я была в такие годы!?»

Наблюдая как красные бока печки постепенно темнеют, а поленья все тише и реже постреливают, Дарья вдруг увидела себя в простеньком, холщовом сарафанчике, штопанном-перештопанном десятки раз, с двумя тонкими, тугими косицами, связанными между собой в самом конце цветной тряпочкой, босоногой и с постоянным чувством голода.

Вот она… Ей где-то лет десять. Вокруг звонко гомонящая, подвижная стайка ее сестренок и братишек. Их много. Она старшая. Тоненькая, худенькая, самая младшенькая Шурочка, почти все время у нее на руках. Остальные, кто прыгает, кто бегом, кто еле переставляет ноги, держась за Дашин сарафан, а кто вообще на четвереньках. И все вокруг нее с утра и до ночи. Всех надо умыть, накормить, успокоить, постирать, уложить спать. Мачеха – добрая тихая мама-Катя опять была тяжелая и очень болезненно это переносила. Свою же родную мать Даша не помнила.

«Сколько же нас тогда было-то? Та-ак.., да, Шурочка восьмая, я девятая, правильнее – я первая, а она девятая…» – Дарья тяжело вздохнула.

Когда родилась последняя сестренка, Даша сама назвала ее Шурой. Где-то она слышала это тихое, похожее на шорох имя.

Родители не возражали, Шурой так Шурой. Даша любила свою младшенькую сестренку всей душой, больше остальных. И та прониклась взаимностью, и относилась к ней как к матери. Может отсюда столь давняя мечта иметь свою дочь.

У каждого человека есть что-то вроде начала отсчета памяти, то есть время, с которого он начинал помнить себя. Часто это какой-то эпизод из раннего детства, сильно пережитый, глубоко засевший в памяти. И потом в жизни это давнее прошлое часто приходит либо по вашему желанию, либо ни звано, ни прошено, по своей природной прихоти.