Тайна озера Золотого. Книга 1 - [5]

Для Дарьи был свой отсчет. Он начался в день, когда родной отец отлучил ее от семьи. Хотя, конечно, она могла бы вспомнить и более ранние годы своего детства, но никогда не вспоминала, и они сами не приходили к ней. А вот тот августовский день, когда она враз потеряла свою семью, своих сестренок и братишек, когда потеряла Шурочку и больше никогда в жизни никого из них так и не встретила, и до сих пор не знает, что с ними, где они…

Когда Дарье плохо, когда совсем невмоготу, когда она на распутье и надо принимать очень серьезное решение, она «выходит» из действительности и вспоминает реку. Отчетливо видит мельчайшие детали на берегу: детские следы босых ног на песке, сухие ветки, листья, примятую траву, чувствует даже рыбный дух воды, слышит мурлыкание переката вверху по течению, даже солнце, то солнце, которое было тогда, в том очень далеком августе и длинную, заваленную домашним скарбом лодку…

Дарья мотнула головой, словно прогоняя выплывшие из прошлого картины. Пробежала рукой по спящей девочке, проверяя, как та укрыта, и даже попыталась порассуждать о завтрашнем дне. Но разве себя обманешь!? Воспоминания будто присели рядом и терпеливо ждали, когда она успокоится и переключится на них. Глубоко вздохнув, Дарья переключилась…

И тут же в уши ворвался почти забытый голос отца, его гневная ругань. Весь багровый от напряжения он «крыл» все на свете, пытаясь столкнуть с отмели глубоко осевшую лодку. Перегруженная домашними вещами лодка глубоко осела. Поверх узлов, мешков, ведер, пайв торчали светлые, испуганные детские головки ее сестренок и братиков. Они цепко схватились рученками за борта и боялись шевельнуться, затихли, сидя в неудобных позах.

Отец продолжал негодовать, ему долго не удавалось столкнуть лодку. Наконец, она медленно пошла. Ее нос сполз с береговой отмели, и она еще больше осела. Угрожающе покачиваясь, лодка едва-едва не черпала бортами воду, а еще не села Даша и сам отец.

Но вот, осторожно переступив через борт, отец уже стоит на корме с длинным шестом в руках. Торопит Дашу. Она спешит, забредает по колено, укладывает последний узел и, неловко, опираясь на борт, пытается забросить ногу, отчего лодка дает крен и черпает немного воды.

Взвизгнули дети. Отец снова взрывается… От его крика у Даши подкашиваются ноги. Она застывает на месте, боясь сделать новую попытку. С ужасом смотрит, как лодка плавно скользит мимо. Вот уже и корма, ноги отца. Боясь остаться, Даша в отчаянии пытается снова забраться в лодку и делает это еще менее удачно, она просто переваливается через борт, дав тем самым еще больший крен, и лодка на этот раз зачерпывает много воды!..

Визг детей заглушает вопль отца.

Вдруг резкая боль острой спицей прокалывает Дашу с головы до ног!.. В глазах темнеет, она слышит, как трещат волосы на голове, она… отрывается от лодки и… летит за борт…

Вынырнув из воды и протерев глаза, Даша цепенеет от ужаса: – лодка с ее семьей уже на середине реки!

Как во сне Даша выбралась на берег и бросилась вслед за лодкой, не спуская с нее глаз. Она бежала не чувствуя ног, боли на голове, часто запинаясь о коряги и падая, ничего не видела, кроме детских головок, торчащих среди узлов. Она даже не слышала, как ребятишки, зажав ручонками рты, сначала заскулили как щенята, потом заплакали, заревели, завыли, глядя на бегущую за ними по берегу старшую сестру. Отец в бешеной ярости продолжал страшно орать и трясти над ними шестом. Но детей было не остановить, они выли уже вовсю, чувствуя, что произошло страшное!

Даша не отставала, она бежала как в бреду, не разбирая дороги, часто продираясь сквозь кусты, завалы, то взбираясь на крутой берег, то кубарем скатываясь с него. Она не могла поверить в то, что произошло, она еще надеялась, что отец отойдет, пожалеет, причалит к берегу и возьмет ее. А как же иначе, как ей без них!? Когда она окажется на лодке, то обнимет отца за ноги и не отпустит, пока не приплывут к месту.

Дарья хорошо помнит, как со всего маху влетела в заводь и чудом смогла из нее выбраться. Она поежилась, вспоминая, как обхватили ее тельце холодные, липкие водоросли, как жадно засасывало илистое дно ее ноги…

Помнит, как вернулась назад к тому месту на берегу, где они собирались в дорогу, как отыскала в золе живой уголечек, раздула, развела костер и обсушилась. Всю ночь не сводила глаз с реки, все ждала отца…

Она отлично помнит, как утром, воя и размазывая по лицу слезы, она ползала на четвереньках по берегу и целовала ямочки, оставленные в сыром песке босыми ногами ее сестренок и братиков. В каждом следочке она узнавала то одного, то другого из них.

Помнит, как к вечеру пошел уже по-осеннему долгий и холодный дождь, а она, забыв про костер и про все на свете, побежала на берег спасать следы – закрывала их ветками, корой, собой… А потом всю ночь протряслась от холода.

Как она грязная, зареванная и голодная еще и еще раз обшаривает все места, куда еще совсем недавно сама выбрасывала остатки еды собакам, выливала помои… Ей все время нестерпимо хотелось есть, голова кружилась и чуточку подташнивало.

Даша уже не помнила, на какой день до нее как-то враз дошло, что все, конец, дальше ждать она не может, у нее просто не осталось сил. Ей захотелось досадить отцу собственной смертью.