Тайна озера Золотого. Книга 1 - [8]

Самое мягкое и незащищенное место зверя, будто само нашло острый, длинный нож и с легкостью позволило металлу погрузиться в себя, вспарывая и обнажая нутро.

Еще в воздухе тонко взвизгнув, волк сложился, поджав под себя лапы, да так и упал боком, неуклюже, больно. Громко взвыл и засучил лапами.

Егор так ничего и не понял. Он ошарашенно смотрел на то, как корчится, крутится на снегу волчара, а из него разматываются черные, горячие внутренности, мокро поблескивая в лунном свете, источая пар и утробный запах… Через мгновение волк-бычок уже жадно рвал, захлебываясь, глотая то, что лезло и лезло из еще живого собрата. К раненому, шарахнувшись от человека, кинулись остальные волки.

А Егора вдруг сорвало с места и понесло к далекой сухаре, поскольку рядом ничего подходящего больше не было. Проваливаясь в глубоком снегу, высоко задирая ноги, он несся, как ему казалось, к спасению – дереву, олицетворявшему в тот момент его жизнь.

Голова не включалась, руководили дежурные чувства самосохранения. Это они вмиг просчитали, что спастись можно только на той ближайшей и сиротливо стоявшей сухаре.

Егор продолжал бежать. Ноги бешено молотили и молотили глубокий сыпучий снег, несли тело к призрачному спасению. Если бы включилось и заработало сознание, то Егор наверняка остановился или вообще не побежал. Завалил бы еще одного, а то и двух зверей, и умер с достоинством. Но разве знаешь себя, разве знаешь, как будешь действовать в подобной ситуации. Не возникни заминка, не подари она эту призрачную надежду, он так и дрался бы с ожесточением и до последнего вздоха.

Егор бежал отчаянно, затравленно, казалось, что дерево никак не хотело приближаться. Оно то прыгало из стороны в сторону, то расплывалось, то совсем пропадало, играя с человеком. Но проснувшаяся надежда на спасение гнала человека, она росла и крепла с каждым его шагом. А с ней проснулся и стал расти страх за свою жизнь. Тот страх, который ждал вожак, который в виде густого, вязкого запаха ждет от жертвы каждый зверь.

Удивительно, но Егор уже видел себя на этой сухаре, он даже думал, как продержится до утра, как будет бороться с морозом и сном, он бы и огонь постарался развести из лишних сучьев, а тогда и любая стая не страшна… с огнем-то… Да, огонь – это спасение!.. Вот сейчас бы огня!..

Вдруг такой «желанный и спасительный» огонь ожег его ногу, да так сильно, что в глазах потемнело! Вмиг забылось дерево, вернулся рассудок.

Как только человек метнулся в глубокий снег, вожак набросился на своих подельщиков жестоко и остервенело, наказывая за алчность и глупость. Они рвали умирающего собрата, а он рвал их. Наведя порядок в стае, вожак кинулся за человеком. Но в последний момент дал обогнать себя всей троице. Когда первый волк догнал и повалил человека, крепко держа за ногу, вожак даже приостановился. Спешить было некуда. Теперь он вел себя так, как подсказывала мудрость его предков. Он знал, что совсем скоро подойдет и закончит этот короткий поединок.

Падая, Егор успел еще раз оттолкнуться свободной ногой и, перенеся тяжесть тела на зажатую в пасти зверя ногу, выбросил руку с ножом в надежде достать зверя. Но второй волк в одно мгновение перехватил руку в локте и так сжал, что, прежде чем возникла дикая боль, Егор услышал хруст. По инерции он навалился на волка всей тяжестью, не выпуская ножа, которым все же достал противника. Тот заметно вздрогнул и, выпустив руку, стал судорожно выбираться из-под человека.

В тот же момент страшный удар в бок опрокинул Егора на спину. Лицо засыпал сухой колючий снег. Нож выпал и исчез. И тут же почти одновременно, будто раскаленными капканами были схвачены обе руки. Эти капканы давили и растягивали Егора в разные стороны, дергая вразнобой, вызывая нестерпимую, безумную боль и хруст в суставах. Его живого разрывали на части!.. Человек уже сам давно рычал, как и звери, обнажая зубы, набивая рот пеной. Вывернув голову он вдруг увидел как сзади на него надвигаются два мертво-зеленых огонька…

И опять, как и в первый раз, это потустороннее свечение остановило Егора, лишило его ощущения боли и времени. Огоньки приближались, а ему казалось, что это он сам тянется к ним, втягивается в эту завораживающую бесконечность и потусторонность…

На этот раз уже никто не звал Егора, да он и не услышал бы. Зеленое свечение становилось ближе, оно уже заслонило собой луну и все звездное небо. Этот свет накрыл Егора и растворил в себе… Последнее, что он неожиданно почувствовал – это запах горячей пасти, мерзкий, отвратительный. Запах на мгновение отрезвил Егора и заставил дернуться, но тут же раскаленный капкан с клацаньем и хрустом позвонков защелкнулся на его шее…

* * *

Ночь для Прокопия и Федора действительно прошла тихо и спокойно, хотя олени раза два собирались в плотную кучу, что являлось признаком близкого зверя или сильного мороза. Однако, морозец был вполне умеренным, а стало быть беспокоил зверь, но обошлось.

После злобных метелей погода установилась. Днем радовало солнышко. Его короткое появление грело внутри. Ночью яркая, полная луна и мороз помогали пасти оленей.

Пастухи слышали как схрустывал тонкий наст, вспарываемый оленьими рогами, как шуршала снежная крупка, выгребаемая из глубоких ям оленьими копытами, точно совками. Было слышно как, пройдя снежную толщу, они гулко ударяли в сонную, морозную землю, выбивая вкусные веточки ягеля, свою главную еду.