Такая женщина - [13]

— Думай, что говоришь! — выходила из себя Кира. — При чем тут подкидыш, если речь идет о твоей родной внучке! Я не хочу, чтобы моя дочь знала про меня то, что я знала про тебя! Вот и все.

Они ссорились, Кира увозила Натку к себе, но через пару дней снова звонила матери; происходил длинный, унизительный для Киры разговор, и Натка возвращалась на Васильевский остров. Постепенно мать привыкла и даже вошла во вкус: ей нравилось играть роль женщины, приносящей себя в жертву неблагодарным детям. Именно так, почему-то во множественном числе, она и говорила своим приятельницам:

— Может быть, и есть на свете благодарные дети… о моих этого не скажешь.

Мать смирилась тем легче, что Кира наняла для нее приходящую домработницу, простую женщину по имени Маша.

Когда Натка была совсем маленькой, она не могла дождаться Кириного возвращения с гастролей. В день ее приезда она заставляла бабку вымыть и закрутить на бигуди ее длинные темные волосы и надевала выходное платье. Натка мчалась ей навстречу, тоненько подвывая от счастья, и с воплем кидалась на шею, крепко охватывая ее бедра скрещенными тонкими ногами… Потом Кира доставала привезенные подарки, они втроем садились за празднично накрытый стол и пировали. А наутро она уезжала в Купчино, пообещав Натке «на днях» забрать ее домой.

В пятилетнем возрасте дождливым осенним днем ее дочь сбежала из дома…Утром этого дня они поссорились с бабкой и та, потеряв терпение, надавала Натке по щекам — она и Киру в детстве частенько «воспитывала» звонкими пощечинами наотмашь. Отец возмущался и называл это «чистым рукоприкладством».

— Не говори глупости, — отмахивалась мать. — С этой бандиткой сам ангел потеряет терпение! Ну, надрала бы ей попу — какая разница!

Дождавшись, когда Маша уйдет за покупками, Натка надела свое пальтишко и, забыв переодеть тапки, незамеченной выскользнула на лестницу. Шлепая тапками по лужам, она перешла проспект и направилась к станции метро, потому что знала, что в Купчино надо добираться на метро. Но турникет ей пройти не удалось, потому что не было денег, и Натка подошла к какой-то пожилой женщине и попросила:

— Тетенька, можно, я как будто с вами?

Женщина посмотрела на ее мокрые тапки, потом — на зареванное, тоже мокрое лицо и сказала:

— Что с тобой, девочка… обидел кто-нибудь?

Тут Натка уткнулась женщине в грудь и стала бурно рыдать, она рыдала и неразборчиво выкрикивала сквозь рыдания: «Не хочу… Бабушка… Мама… в Купчино!» Кончилось тем, что женщина взяла Натку за руку и привела домой. Кира была на концерте, и мать не придумала ничего лучшего, как позвонить Вадиму. Вадим через «обзвон» разыскал Киру на концерте и, находясь под впечатлением только что услышанного, не стесняясь в выражениях, высказал ей свое мнение.

— Короче, если ты не заберешь Натку к себе — ее возьму я! — решительно заключил он.

Когда, открыв дверь своим ключом, Кира вошла в прихожую, Натка сидела на стуле под вешалкой и спала. На звук открываемой двери из комнаты выглянула испуганная Маша.

— Что она тут делает? — спросила Кира. — Почему она тут спит?

Маша не успела ответить, потому что в прихожей появилась мать. От нее за версту несло валерьянкой, а голова была перетянута свернутым в жгут оренбургским платком. Это означало, что у матери мигрень.

— Почему Натка спит в прихожей? — повторила Кира. — И зачем ты позвонила Вадиму?

— Зачем? А что — разве он ей не отец? Кому же еще звонить, если тебя вечно нет дома?

— Предположим, но — что здесь делает Натка?

— Они ее наказали, — подала голос Маша. — Ребенка привели домой мокрого, как мышь… ребенка надо растереть водкой и уложить в постель, а не наказывать, а они…

— А тебя никто не спрашивает! — крикнула мать. — Можно подумать, я ее мокрой на мороз выставила! Слава Богу, вымыта и высушена! Ступай в комнаты, заступница, без тебя разберемся.

Разбуженная их голосами, проснулась Натка и, увидев Киру, вдруг кинулась и, плача, прижалась к ней всем своим маленьким, горячим, дрожащим, как в ознобе, телом.

— Мамочка, миленькая, любименькая моя, — шептала она Кире в самое ухо захлебывающейся скороговоркой. — Возьми меня к себе, пожалуйста, ну, пожалуйста, золотая, любименькая моя…

В тот же вечер, чуть ли не из прихожей, Кира увезла дочь в Купчино, и Натка прожила у нее целый месяц, но…

У Киры в то время как раз был один из самых длительных ее романов, и «герой» имел обыкновение разгуливать утром по квартире в одних трусах: он считал это удобным, а, принимая во внимание его безупречное сложение, даже эстетичным.

— И потом, — рассуждал он, — представь себе, что это отец позволяет себе ходить в трусах в присутствии пятилетней дочки — что тут особенного?

«Особенное» заключалось в том, что он-то не был Наткиным отцом, но объяснять это было бесполезно: он бы все равно не понял; кстати, вскоре они разошлись — именно потому, что он слишком часто не мог понять то, что для нее было очевидным. Так что через месяц Натка вернулась на Васильевский к бабке, и все опять пошло по-старому…

Кира долго не подозревала, что Вадим с согласия матери частенько берет дочь на концерты, пока ей не позвонила Маша.