Светлая печаль Авы Лавендер - [68]
Подняв глаза от травы, Генри гордо продемонстрировал какое-то многоногое или крылатое насекомое, пойманное в сетчатую ловушку.
– Смотрите! – крикнул он.
После дня летнего солнцестояния Генри говорил все меньше и меньше. Мы старались не впадать в уныние – этого в нашем доме хватало с лихвой. Вивиан полагала, что молчание сына связано с моим состоянием, но на самом деле Генри просто не находил стоящих тем для разговора. А говорил он только тогда, когда ему нужно было сказать что-то по-настоящему важное. Такое было правило.
В тот день, когда меня привезли домой из больницы, Вивиан обнаружила возле входной двери большой неподписанный конверт. Внутри лежали два чека на значительную сумму: один – мне, другой – Генри. К клею на конверте прилип медно-рыжий волос. Насколько Вивиан знала, Лора Лавлорн уехала в свой любимый восточный Вашингтон, как только официально разошлась с Джеком Гриффитом.
– Мир определенно меняется, – пробормотала Вивиан. Гейб сжал ей плечо.
Бывало, Гейб поддразнивал Вивиан по поводу «голого» безымянного пальца на левой руке, намекая таким образом в свойственной ему мягкой манере, как мечтает взять ее в жены. Она понимала, что проведет остаток ночей, видя сны рядом с добрым великаном, прижавшись спиной к его груди и с его ладонью на своем бедре. Но она также понимала, что никогда не выйдет замуж. Ни за Гейба, ни за кого-либо другого. «Так ли нуждается сердце в ювелирных украшениях?» – как говорила она.
С того дня, когда меня привезли из больницы домой, я пролежала на кровати животом вниз всю осень. Дни и ночи слились в единое целое, став плотной темной завесой для моих глаз, носа, рта, и я даже не могла вспомнить, как это – чувствовать на лице солнечное тепло. Когда листья начали желтеть, мама попросила Гейба передвинуть кровать так, чтобы, повернув голову, я могла смотреть в окно. Но когда листья потемнели и на моих глазах стали падать на землю и гнить, я поняла, что они напоминают мне о смерти.
Ближе к декабрю дожди поредели, серые грозовые облака, которые, как считали, должны были навсегда застыть в небе, все-таки рассеялись и наступила зима, принесшая с собой обледенелые утренние дороги и окна машин, а также небольшие дожди. Снег выпадет позже, в январе или феврале, и оденет город в белое, застав всех врасплох.
Двадцать первого декабря был день зимнего солнцестояния. Кроме того, он ознаменовал шесть месяцев со дня нападения на меня и спасительной смерти Натаниэля Сорроуза. В Вершинном переулке впервые отметили зимний языческий праздник, только в печальной и торжественной манере.
В те дни я часто думала о смерти, меня интересовало, как это – умереть, и интересовало так сильно, что я чувствовала, будто очертания тела расплываются, словно я уже давно превратилась в разлагающийся труп. Я представляла себе, что, когда умру, испытаю чувство, как от тех белых как мел таблеток, которые мне давала медсестра и от которых я впадала в такое оцепенение, что часы буквально истаивали, как утренний лед на окне. Словно я была ничем, незначительной тенью, шепотком, высыхающей на асфальте каплей дождя.
И хотя мысль о том, чтобы умереть, была привлекательна, сам акт смерти – нет. Чтобы умереть, требовалось слишком много действий. А если судить по недавним событиям, мой организм не собирается сдаваться смерти без яростной борьбы; и поэтому, если уж решиться себя убить, нужно удостовериться, что я смогу это сделать. Что когда все будет кончено, я буду надежно мертва, а не искалечена или полуневменяема, но все еще угрожающе жива. Я думала о том, чтобы набрать горсть мелово-белых таблеток и спрятать их за щекой или под матрасом, а после проглотить одним махом, запив стаканом холодной воды из-под крана. Я думала о том, чтобы проникнуть на кухню за ножом для стейка, настолько острым, что одного надреза на запястье вполне хватит – я не была уверена, что смогу убить себя дважды. Я часто раздумывала, не прыгнуть ли вниз с шаткой вдовьей дорожки на крыше дома. Если бы не вечные посетители, эти мысли привели бы к мрачным, отвратительным действиям. Возможно, именно поэтому ко мне все время кто-то наведывался.
Завтрак поручили Гейбу, и тот каждое утро стряпал что-нибудь простое и вкусное: оладьи размером с тарелку со шматами масла и стекающим по краям кленовым сиропом, жареные колбаски, ломти копченого бекона, яйца вкрутую – и подавал все это в парадной фарфоровой посуде Эмильен, с льняными салфетками и приборами из тяжелого серебра. Гейб ставил все на поднос и вместе с Генри нес наверх, в мою комнату. Только Генри в своей особой молчаливой манере мог уговорить меня поесть, но бывали дни, когда я не могла проглотить ни кусочка, – что ж, Труве был тут как тут.
Кардиген приносила обед; она исправно приходила к нам во второй половине каждого дня, когда положение солнца показывало час, а потом, с началом школьных занятий, чуть позднее. Она приносила домашние задания, читала вслух те страницы, что ей задавали, и шептала тайные планы, которые строила на будущее, когда мне станет лучше.
– Когда тебе станет лучше… – начинала она.
Бὀльшую часть времени Кардиген лежала рядом со мной и держала за руку, и мы молча смотрели на стену. Как-то раз я перевела свой рассеянный взгляд на лучшую подругу и произнесла:
Потомственная ведьма Нор Блекберн хочет одного – жить непримечательной жизнью обычного подростка на небольшом туманном острове у побережья штата Вашингтон. Но когда в местном книжном магазине появляется загадочный «Каталог оккультных услуг», написанный ее пропавшей матерью, Нор понимает, что ей еще только предстоит столкнуться лицом к лицу со своим самым большим страхом.
«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
После смерти своей лучшей подруги Ингрид Кейтлин растеряна и не представляет, как пережить боль утраты. Она отгородилась от родных и друзей и с трудом понимает, как ей возвращаться в школу в новом учебном году. Но однажды Кейтлин находит под своей кроватью тайный дневник Ингрид, в котором та делилась переживаниями и чувствами в борьбе с тяжелой депрессией.
Аристотель – замкнутый подросток, брат которого сидит в тюрьме, а отец до сих пор не может забыть войну. Данте – умный и начитанный парень с отличным чувством юмора и необычным взглядом на мир. Однажды встретившись, Аристотель и Данте понимают, что совсем друг на друга не похожи, однако их общение быстро перерастает в настоящую дружбу. Благодаря этой дружбе они находят ответы на сложные вопросы, которые раньше казались им непостижимыми загадками Вселенной, и наконец осознают, кто они на самом деле.
Вскоре после самоубийства отца шестнадцатилетний Аарон Сото безуспешно пытается вновь обрести счастье. Горе и шрам в виде смайлика на запястье не дают ему забыть о случившемся. Несмотря на поддержку девушки и матери, боль не отпускает. И только благодаря Томасу, новому другу, внутри у Аарона что-то меняется. Однако он быстро понимает, что испытывает к Томасу не просто дружеские чувства. Тогда Аарон решается на крайние меры: он обращается в институт Летео, который специализируется на новой революционной технологии подавления памяти.
Однажды ночью сотрудники Отдела Смерти звонят Матео Торресу и Руфусу Эметерио, чтобы сообщить им плохие новости: сегодня они умрут. Матео и Руфус не знакомы, но оба по разным причинам ищут себе друга, с которым проведут Последний день. К счастью, специально для этого есть приложение «Последний друг», которое помогает им встретиться и вместе прожить целую жизнь за один день. Вдохновляющая и душераздирающая, очаровательная и жуткая, эта книга напоминает о том, что нет жизни без смерти, любви без потери и что даже за один день можно изменить свой мир.