Светильник, зажженный в полночь, и другие пьесы - [71]
ВСЕ (дружно). Мы — за.
ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Чьего же нам повесить раба?
СЕНАТОР МЕЙСОН. Мой Нед — завидное имущество. Мне вовсе не хотелось бы его терять, но, раз надо, могу предложить его для повешения, тем более что он где-то пропадал полдня.
ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Он мог быть у своей жены. Вчера, знаете, было воскресенье.
СЕНАТОР МЕЙСОН. Это меня не касается. Для меня он мог быть только в одном месте — на пути к бунтовщикам.
ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Во сколько же вы его оцениваете?
СЕНАТОР МЕЙСОН. В две с половиной тысячи долларов.
ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Как это похвально, что вы соглашаетесь поступиться Недом. Только не высоковата ли цена?
СЕНАТОР МЕЙСОН. За такого две с половиной ничуть не дорого. Я его сам растил, с детских лет. Пестовал, как родного сына.
ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Вы все знаете моего Генри. Парню двадцать три года, сто восемьдесят фунтов чистого веса, зубы волчьи, здоров как бык…
СЕНАТОР МЕЙСОН. Нам нужно уничтожить имущество, представляющее собою ценность. Мой Нед — прекрасный кузнец.
ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. А мой Генри — прекрасный плотник. И вы за Неда хотите никак не меньше двух с половиной тысяч, а я своего Генри уступлю за…
СЕНАТОР МЕЙСОН. Господа, не будем торговаться. Тут речь идет о принципе. У меня, губернатор, естественно, и в мыслях нет сорвать куш побольше.
ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Естественно нет, естественно.
СЕНАТОР МЕЙСОН. Если ваш Генри — более ценное имущество, чем мой Нед…
ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Да нет же, дорогой мой, нет!
СЕНАТОР МЕЙСОН. Ну хорошо, значит, порешили на том, что это будет Нед… Поверьте, мне в самом деле очень досадно его терять, но когда положение складывается так, как сейчас…
ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН (с неподражаемой иронией). Какая, заметьте, самоотверженность, какое бескорыстие — интересы общества прежде всего! Так и подобает добрым христианам.
СЕНАТОР МЕЙСОН. Две с половиной тысячи. В удобные для вас сроки жду ваших чеков, господа.
XАНТЕР. Мне совершенно неважно, кого повесят — Неда, или Генри, или того и другого. Нападение было извне — с Севера. Старик, этот самый Джои Браун, — вот что важно. Что нам известно о нем? Beлико ли его войско? Где оно, это войско? Что они представляет собой — первый отряд армии белых северян? Суждено ли Виргинии стать полем первого боя гражданской войны? Дошло ли наконец уже до этого — до гражданской войны? Вот те вопросы, которыми мы должны заняться, и тотчас же. (Раскладывает разные карты). Все сходится! Взгляните на его план! Взгляните на эти карты! Численность населения, белых и рабов, округ за округом, в каждом южном штате. Я разложу их для вас соответственно географическому положению. Перед вами возникнет четкая картина.
ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Как удачно, что мы нашли этот саквояж.
ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Он вовсе не собирался, продержавшись какое-то время в Харперс-Ферри, отходить назад в Мэриленд. В Харперс-Ферри он только сделал остановку на пути в горы. Он был намерен захватить из арсенала оружие и боеприпасы, а затем двинуться в горные дебри Юга и вести партизанскую войну.
XАНТЕР. Да, вы правы. Вот посмотрите на карты. Горы обеспечили бы ему свободу действий: оттуда он мог бы совершать набеги в долины, забирать рабов и вновь уходить в горы, продвигаясь все дальше к Югу.
ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Боги великие! Нет, вы только взгляните! Временная конституция вновь созданного государства: президент, кабинет министров, регулярная армия, статья о войне — все честь честью.
XАНТЕР. Сейчас же идемте и, пока старик еще жив, учиним ему допрос. У него там сейчас доктор Старри.
>Все направляются в комнату казначея и, когда свет гаснет и освещается казначейская, застывают на местах. Джон Браун лежит на соломенном тюфяке. Рядом с ним на таком же тюфяке лежит Кейджи. Доктор Старри кончает делать Джону Брауну перевязку.
ДОКТОР СТАРРИ. Капитан Браун, я сделал для вас все, что может предложить медицина.
ДЖОН БРАУН. Благодарю вас, доктор Старри.
>Доктор Старри уходит. Джон Браун и Кейджи протягивают друг другу руки, но их тюфяки недостаточно близко. Еще чуть-чуть, и они соприкоснулись бы пальцами. Протянутые руки бессильно падают, потом тот и другой убирают их.
ДЖОН БРАУН. Полный крах. Я — предатель пред богом и людьми.
КЕЙДЖИ. Не будьте к себе столь суровы.
ДЖОН БРАУН. Есть у вас какие-нибудь сведения о наших?
КЕЙДЖИ. Ружейные мастерские отбили снова. Стивенс и Тейлор убиты. Коупленда и Грина взяли в плен.
ДЖОН БРАУН. Грех мой безмерен, ему нет прощения.
КЕЙДЖИ. Не надо, мой командир.
ДЖОН БРАУН А что случилось с другими?
КЕЙДЖИ. Ньюби… Ньюби… я все видел. Примерно через час после того, как ему отрезали уши, пришли несколько человек и стали исполнять вокруг него что-то похожее на воинственный танец, вонзая ему в живот острые колья.
>Далее их реплики, перемежаясь, образуют единое целое, в котором, однако, каждый ведет свою тему.
ДЖОН БРАУН. Господи боже, зачем ты не дал мне умереть?
КЕЙДЖИ. Колья пропороли ему живот, внутренности стали вываливаться наружу…
ДЖОН БРАУН. Иуда, брат мой, к тебе взываю сквозь столетия.
КЕЙДЖИ. Тут подбежала свинья и стала рыться в кишках Ньюби…
ДЖОН БРАУН. Иуда, брат мой, ты предал господа и Христа — я предал господа и человека.
Пьеса известного американского драматурга XX века посвящена борцу за права рабочих, профсоюзному деятелю и автору песен Джо Хиллу. Радикальный революционер, агитатор, опасный своим талантом, поэт, чьи песни стремительно разлетались по стране, легенда американского рабочего движения, в 1915 году он был осужден и казнен по сфабрикованному обвинению.
Пьеса одного из американских драматургов XX века написана на сюжет библейской легенды об Иосифе Прекрасном, который был продан братьями в рабство в Египет и достиг там высокого положения.
В пьесе одного из наиболее интересных американских драматургов XX века Галилей бросает вызов религиозным догмам, встречает сопротивление церкви и ведет борьбу с невежеством, страхом и унынием.
Пьеса одного из американских драматургов XX века посвящена значительной для истории США личности — белому аболиционисту Джону Брауну, убежденному стороннику насильственного изменения общества. Накануне войны между Севером и Югом он возглавил партизанский отряд колонистов — противников рабства, в результате неудачного рейда на арсенал города Харперс-Ферри был схвачен и казнен.
Драма о браке Джорджа Оруэлла с 30-летнему помощницей редактора журнала Соней Браунелл. Лондон, 1949 год. В больнице «Юнивесити колледж» находится Джордж Оруэлл с тяжелой формой туберкулеза…
В пьесе «Голодные» Сароян выводит на сцену Писателя, человека, в большой степени осознающего свою миссию на земле, нашедшего, так сказать, лучший вариант приложения душевных усилий. Сароян утверждает, что никто еще не оставил после себя миру ничего лучше хорошей книги, даже если она одна-единственная, а человек прожил много лет. Лучше может быть только любовь. И когда в этой пьесе все герои умирают от голода, а смерть, в образе маленького человека с добрым лицом, разбросав пустые листы ненаписанного романа Писателя, включает музыку и под угасающие огни рампы ложится на пол, пустоту небытия прерывают два голоса — это голоса влюбленных…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.