Светильник, зажженный в полночь, и другие пьесы - [11]

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Мне иногда кажется, что, познавая природу, ученый так же приближается к богу, как и священник.

ДЖЕППЕ. Как это верно, синьор Галилей!

ГАЛИЛЕЙ. Не знаю, не уверен. Зато я знаю другое. Чудотворная воля божья осуществляется только в наивысших устремлениях человеческих. (Снова слышны колокола). Я должен переделать рукопись. А потом — отдых. Я приеду к тебе в гости, дочь, и мы будем сидеть на этой самой скамье. В покое и мире я досижу здесь свою осень. (Поднимается. В приливе энергии). Но до этого я должен отправиться в Рим. Я должен получить разрешение на переделку рукописи. Не гипотеза, а научный факт. (Берет рукопись). В Рим… к моему другу Маффео Барберини, к нашему новому папе!

^{Мария Челесте и Джеппе уходят. Галилей переходит в следующую картину. Освещение перемещается следом за ним. Действие в этой картине разворачивается попеременно на двух игровых площадках. Одна представляет собой дворцовую залу, где папа дает аудиенции, другая — приемную перед ней. Приемная ярко освещена, здесь Галилей и Сагредо. На другой площадке — бывший кардинал Барберини, ныне папа Урбан VIII, его старший брат Карло Барберини, двадцатишестилетний сын Карло — Франческо и мажордом. Они едва различимы в тусклом освещении и неподвижны, когда в приемной идет действие.}

САГРЕДО. Ты напрасно надеешься, что, став папой, Маффео Барберини излечит нашу застарелую болезнь. Какое заблуждение!

ГАЛИЛЕЙ (со своим манускриптом в руках). Сагредо, вот увидишь. Я войду туда, и наш возлюбленный Маффео Барберини одним мановением руки расчистит нам путь. Тогда я перепишу эту книгу, и все узнают правду.

САГРЕДО (качает головой, со вздохом). Как говорится, бог в помощь! Маффео Барберини на троне наместника божьего на земле… тебе надо полагаться на самого Господа.

^{Свет гаснет и ярко вспыхивает на другой площадке. Галилей и Сагредо неподвижны.}

ПАПА УРБАН VIII (Франческо, своему племяннику). Ты уже не просто молодой человек из дома Барберини. Ты папский племянник. Согласно обычаю и сану, я могу позаботиться о твоей карьере.

КАРЛО БАРБЕРИНИ. Ты имеешь в виду что-нибудь определенное, брат?

ПАПА. Тебя, Карло, я назначаю командующим папской гвардией.

КАРЛО. Прекрасно.

ПАПА. Сколько тебе лет, Франческо?

ФРАНЧЕСКО. Двадцать шесть.

ПАПА. Хотел бы ты быть кардиналом? Кардинал — племянник папы…

ФРАНЧЕСКО. Вы слишком добры ко мне.

ПАПА (отмахивается). Франческо Барберини — кардинал Сен-Лоренский в Дамаске. Звучит?

ФРАНЧЕСКО. Дядя, мы можем сделать наше время эпохой просвещения и благих начинаний.

ПАПА. Что? Да-да… именно так: просвещения и благих начинаний. (Мажордому). Что у нас еще сегодня?

МАЖОРДОМ. Ваше святейшество изволило пожаловать аудиенцию Галилео Галилею. Последнюю, перед тем, как он отбудет из Рима. Я приготовил подарки, которыми вы вознаградите его.

^{Приносит подарки, раскладывает их на столе, затем идет к Галилею. Отдав рукопись Сагредо, тот шагает навстречу.}

ПАПА. Шесть аудиенций за шесть недель и эти подарки… Не многие удостаивались этакой чести.

ФРАНЧЕСКО. Дядя, могу ли я остаться, познакомиться с Галилеем?

ПАПА. Останься.

^{Мажордом вводит Галилея и исчезает. Галилей припадает на колено и целует папский перстень.}

Встань, сын мой… и друг мой.

ГАЛИЛЕЙ. Ваше святейшество!

КАРЛО. А, Галилей, ты все так же странствуешь по небесам?

ГАЛИЛЕЙ (улыбается). Все так же.

ПАПА. Это мой племянник Франческо. Твой почитатель.

ФРАНЧЕСКО (волнуясь). У меня есть телескоп… И я знаю каждую строчку из написанного вами.

ГАЛИЛЕЙ. Я весьма польщен.

ПАПА. Увлекающаяся натура.

КАРЛО. Нам надо идти. Удачи тебе, Галилей, в твоих небесных поисках.

ФРАНЧЕСКО (обеими руками схватив руку Галилея). Синьор Галилей, будущее — за вами!

^{Карло и Франческо уходят.}

ПАПА. Пылкий идеалист — мой племянник… Друг мой, нам было бы приятно, если бы ты остался с нами. Но твой дом и твоя работа — во Флоренции… Мы не должны быть эгоистами.

ГАЛИЛЕЙ. Святой отец, позвольте просить о милости, прежде чем я покину Рим.

ПАПА. Говори, Галилей.

ГАЛИЛЕЙ. Отмените приказ кардинала Беллармино. Позвольте мне толковать Коперникову систему свободно и правдиво.

ПАПА (озабоченный). Увы, сын мой! Я не могу этого сделать.

ГАЛИЛЕЙ. На протяжении шести недель я шесть раз удостаивался милости говорить с вами. (Падает на колено). Все кругом завидуют мне. Но — даже сейчас мне не позавидуешь.

ПАПА (помогая ему подняться, в глубоком беспокойстве). Друг мой, если бы это зависело от нас, постановление не было бы принято. Но оно есть, и не в наших силах отменить его.

ГАЛИЛЕЙ. Ваше святейшество ведь просвещенный человек, понимающий науку. Сколько ночей мы вместе исследовали небо! Какие удивительные вещи мы видели…

ПАПА. Мы не можем знать, что мы видели. Человеческий ум слаб. Внешняя реальность часто всего лишь обман чувств.

ГАЛИЛЕЙ. Но эта упорядоченность, совершенство логики, симметричность, абсолютная простота Коперниковой системы…

ПАПА. Галилей, ты ограничиваешь могущество божие!

ГАЛИЛЕЙ. Я?! Ограничиваю его могущество?

ПАПА. Господь всемогущ, это же так, Галилей!

ГАЛИЛЕЙ. Бесспорно.

ПАПА. Следовательно, он может все. Разве нет? (Галилей кивает). Земля вращается вокруг Солнца, потому что это самый простой и самый упорядоченный способ устройства мироздания… Так думать — значит сводить Господа к самому простому. Я убежден, Галилей, что ты не имел это в виду.