Сумерки - [2]
Они надеялись к концу осени скопить тридцать целковых, заплатить за хату, купить бочку капусты, мешков пять картошки, сермягу, сапоги, два фартука и шерстяную юбку бабе, холста на рубахи и перебиться как‑нибудь до весны, подрабатывая у людей то на молотьбе, то тканьем.
W вдруг управляющему показалось, что тридцать копеек за сажень — это слишком много. Он сообразил, что не каждый польстится на такое дело — с утра до ночи копаться в болоте, что, видно, им круто пришлось, раз они, не задумываясь, ухватились за эту работу; по двугривенному, говорит, хватит, а нет — так не надо…
У мужиков в такую пору не заработаешь, в имении при молотилках да машинах и со своими батраками управятся — выбора нет. Валек, как узнал, пошел в корчму и нализался со злости, как скотина. На следующий день избил бабу и потащил опять с собой на работу.
С той поры они, хоть и короток уже день, выкидывают все те же две сажени, неустанно трудясь от ранней зари до поздней ночи.
Вот и теперь медленно надвигается ночь; светло — синие леса вдали уже почернели и расплываются в сером сумраке; гаснут отблески зарева на воде; на фоне заката непомерно длинные тени ложатся от елей; только на вершинах холмов еще рдеют местами пни и камни на вырубках. Бледные и тусклые лучи падают от этих ярких точек, прорезая зияющую пустоту, порождаемую полутьмой в пространстве между предметами; колеблясь и преломляясь, они трепещут мгновение в воздухе и гаснут, гаснут один за другим. Деревья и кусты утрачивают свои краски и становятся как бы плоскими, невесомыми, лишь черные причудливые контуры их рисуются в сером пространстве.
В низине уже сгущается тьма и тянет холодом, от которого все тело пронизывает дрожь. Мрак надвигается невидимыми волнами, ползет по откосам холмов, поглощая бледные краски жнивья и росчистей, осыпей и камней.
Навстречу волнам мрака с болот поднимаются иные, белесые, прозрачные, едва заметные волны; они тянутся длинными полосами, громоздятся вокруг кустов, колышутся, сгущаясь над водною гладью. Холодный сырой ветер клубит их, стелет в долине понизу, словно разматывает по дну ее кусок грубого холста.
— Туман встает… — шепчет баба Валека.
Наступает та минута сумерек, когда все видимые контуры и формы как бы тают, растворяются, когда серая пустота разливается над землей, заглядывает в глаза и будит в сердце смутную тоску. Страх охватывает бабу Валека. Волосы у нее становятся дыбом, по телу пробегает дрожь. Туман, как живой, крадучись, подползает к ней, забегает сзади, отпрядывает, подстерегает и снова все настойчивей наплывает на нее густыми клубами. Он кладет, наконец, на нее свои влажные руки, проникает в тело до самых костей; в горле от него першит, в груди щекочет. Тогда она вспоминает о ребенке. Она не видела его с полудня: спит, бедняжка, один в запертой хатенке в лыковой колыбельке, подвешенной на перевитых березовых прутьях к потолку. Плачет там, верно, кричит, захлебывается… Мать слышит этот необыкновенный плач, жалобный, как писк кобчика в безлюдном поле. Он звучит у нее в ушах, сверлит мозг, терзает сердце. Весь день она не думала о ребенке, потому что тяжелая работа мутит ум, рассеивает и подавляет всякую мысль; но сейчас ночные страхи заставляют ее сосредоточиться, вспомнить о малютке…
— Валек, — робко говорит она, когда муж подкатывает тачку, — не сбегать ли мне домой почистить картошки?..
Гибала не отвечает, точно не слышит ее, он подхватывает тачку и толкает ее, приседая точно мешок ржи на десятичных весах. Когда он возвращается, баба опять просит:
— Валюсь, не сбегать ли мне?..
— Э — э… — бурчит недовольно Валек.
Она знает, каков муж в гневе, знает, как он умеет схватить за шиворот, двинуть в бок, садануть раз, другой наотмашь, а потом бросить наземь, будто камень швырнуть в камыши. Она знает, как умеет он, сорвав у нее платок с головы, намотать на руку косы и протащить ее по земле, чуть живую от страха, или выхватить в приступе ярости заступ из торфа и бить по голове, не думая о том, что может убить ее насмерть.
Но больше, чем боязнь расправы, ее мучит ужасный страх за ребенка, у нее просто сжимается сердце. Она уже решает бежать: стоит только спуститься в овражек, перескочить через речушку, а там прямиком через поля! Наклоняясь и нагружая тачку, она в мыслях уже летит, скачет, словно ласка, чувствует, как больно ей бежать босиком по колючему жнивью, поросшему мелким терновником и ежевикой… Острые колючки впиваются не только в ноги, они пронзают ей сердце. Вот она добегает до хаты, отпирает деревянным ключом засов, в лицо ей ударяет тепло и тяжелый дух, — вот она становится на цыпочки над колыбелькой… Убьет ее Валек, когда вернется домой, исколотит до смерти — ну и пусть: это ведь потом…
Но едва только из тумана появляется фигура Валека, ее охватывает страх перед его кулаками. Опять она слезно просит его, хотя знает, что не пустит ее этот злодей.
— Девчонка, может, уже кончилась там…
Валек, ничего не отвечая, сбрасывает с плеча лямку, подходит к жене и кивает головой на колышек, до которого они сегодня должны докопать. Затем он хватает лопату и начинает раз за разом швырять торф на свою тачку. Он работает быстро, упорно, изо всех сил. Наполнив тачку, он быстро катит ее вперед, бросив на прощанье жене:
Впервые напечатан в журнале «Голос», 1889, № 49, под названием «Из дневника. 1. Собачий долг» с указанием в конце: «Продолжение следует». По первоначальному замыслу этим рассказом должен был открываться задуманный Жеромским цикл «Из дневника» (см. примечание к рассказу «Забвение»).«Меня взяли в цензуре на заметку как автора «неблагонадежного»… «Собачий долг» искромсали так, что буквально ничего не осталось», — записывает Жеромский в дневнике 23. I. 1890 г. В частности, цензура не пропустила оправдывающий название конец рассказа.Легшее в основу рассказа действительное происшествие описано Жеромским в дневнике 28 января 1889 г.
Повесть Жеромского носит автобиографический характер. В основу ее легли переживания юношеских лет писателя. Действие повести относится к 70 – 80-м годам XIX столетия, когда в Королевстве Польском после подавления национально-освободительного восстания 1863 года политика русификации принимает особо острые формы. В польских школах вводится преподавание на русском языке, польский язык остается в школьной программе как необязательный. Школа становится одним из центров русификации польской молодежи.
Роман «Верная река» (1912) – о восстании 1863 года – сочетает достоверность исторических фактов и романтическую коллизию любви бедной шляхтянки Саломеи Брыницкой к раненому повстанцу, князю Юзефу.
Роман «Бездомные» в свое время принес писателю большую известность и был высоко оценен критикой. В нем впервые Жеромский исследует жизнь промышленных рабочих (предварительно писатель побывал на шахтах в Домбровском бассейне и металлургических заводах). Бунтарский пафос, глубоко реалистические мотивировки соседствуют в романе с изображением страдания как извечного закона бытия и таинственного предначертания.Герой его врач Томаш Юдым считает, что ассоциация врачей должна потребовать от государства и промышленников коренной реформы в системе охраны труда и народного здравоохранения.
Рассказ был включен в сборник «Прозаические произведения», 1898 г. Журнальная публикация неизвестна.На русском языке впервые напечатан в журнале «Вестник иностранной литературы», 1906, № 11, под названием «Наказание», перевод А. И. Яцимирского.
Впервые напечатан в журнале «Голос», 1891, №№ 24–26. Вошел в сборник «Рассказы» (Варшава, 1895).Студенческий быт изображен в рассказе по воспоминаниям писателя. О нужде Обарецкого, когда тот был еще «бедным студентом четвертого курса», Жеромский пишет с тем же легким юмором, с которым когда‑то записывал в дневнике о себе: «Иду я по Трэмбацкой улице, стараясь так искусно ставить ноги, чтобы не все хотя бы видели, что подошвы моих ботинок перешли в область иллюзии» (5. XI. 1887 г.). Или: «Голодный, ослабевший, в одолженном пальтишке, тесном, как смирительная рубашка, я иду по Краковскому предместью…» (11.
В книге собраны статьи, эссе и художественная проза национального писателя Индии Нарайана. Произведения Нарайана поражают своеобразным сочетанием историчности и современности, глубиной художественного перевоплощения.В романе «Продавец сладостей» с присущим писателю юмором показаны застойный мир индийской провинции и неоправданное прожектерство тех, кто видит спасение Индии в безоглядной «американизации». СОДЕРЖАНИЕ: _____________Н. Демурова. ПредисловиеПРОДАВЕЦ СЛАДОСТЕЙ (роман, перевод Н.
«Вот глупости говорят, что писать теперь нельзя!.. Сделайте милость, сколько угодно, и в стихах и в прозе!Конечно, зачем же непременно трогать статских советников?! Ах, природа так обширна!..Я решил завести новый род обличительной литературы… Я им докажу!.. Я буду обличать природу, животных, насекомых, растения, рыб и свиней…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Кнут Гамсун (настоящая фамилия — Педерсен) родился 4 августа 1859 года, на севере Норвегии, в местечке Лом в Гюдсбранндале, в семье сельского портного. В юности учился на сапожника, с 14 лет вел скитальческую жизнь. лауреат Нобелевской премии (1920).Имел исключительную популярность в России в предреволюционные годы. Задолго до пособничества нацистам (за что был судим у себя в Норвегии).
(Genlis), Мадлен Фелисите Дюкре де Сент-Обен (Ducrest de Saint-Aubin; 25.I.1746, Шансери, близ Отёна, — 31.XII.1830, Париж), графиня, — франц. писательница. Род. в знатной, но обедневшей семье. В 1762 вышла замуж за графа де Жанлис. Воспитывала детей герцога Орлеанского, для к-рых написала неск. дет. книг: «Воспитательный театр» («Théâtre d'éducation», 1780), «Адель и Теодор» («Adegrave;le et Théodore», 1782, рус. пер. 1791), «Вечера в замке» («Les veillées du château», 1784). После казни мужа по приговору революц. трибунала (1793) Ж.
В романе «Тайна корабля» описывается полная приключений жизнь Додда Лоудона, которого судьба привела на борт потерпевшего крушение брига «Летучее облако», якобы нагруженного контрабандным опиумом. Лоудон не находит на судне ни опиума, ни сокровищ, но зато раскрывает жуткую тайну гибели корабля и его экипажа.В повести «Странная история доктора Джекиля и мистера Хайда» рассказывается об удивительном открытии доктора Джекиля, которое позволяет герою вести двойную жизнь: преступника и негодяя в обличье Эдуарда Хайда и высоконравственного ученого-в собственном обличье.
Впервые напечатан в журнале «Голос», 1891, № 5 как новелла из цикла «Рефлексы» («После Седана», «Дурное предчувствие», «Искушение» и «Да свершится надо мной судьба»). Вошел в сборник «Рассказы» (Варшава, 1895). На русском языке был напечатан в журнале «Мир Божий», 1896, № 9, перевод М. 3.
Впервые повесть напечатана в журнале «Голос», 1897, №№ 17–27, №№ 29–35, №№ 38–41. Повесть была включена в первое и второе издания сборника «Прозаические произведения» (1898, 1900). В 1904 г. издана отдельным изданием.Вернувшись в августе 1896 г. из Рапперсвиля в Польшу, Жеромский около полутора месяцев проводит в Кельцах, где пытается организовать издание прогрессивной газеты. Борьба Жеромского за осуществление этой идеи отразилась в замысле повести.На русском языке повесть под названием «Луч света» в переводе Е.
Впервые напечатан в журнале «Критика» (Краков, 1905, тетрадь I). В этом же году в Кракове вышел отдельным изданием, под псевдонимом Маврикия Зыха. Сюжет рассказа основан на событии, действительно имевшем место в описываемой местности во время восстания 1863 г., как об этом свидетельствует предание, по сей день сохранившееся в народной памяти. Так, по сообщению современного польского литературоведа профессора Казимежа Выки, старые жители расположенной неподалеку от Кельц деревни Гозд рассказывают следующую историю о находящейся вблизи села могиле неизвестного повстанца: «Все они знают от своих отцов и дедов, что могильный крест стоит на месте прежнего, а тот — на месте еще более старого, первого, который был поставлен кем‑то нездешним на могиле повстанца, расстрелянного за побег из русской армии.
Впервые напечатан в журнале «Голос», 1896, №№ 8—17 с указанием даты написания: «Люцерн, февраль 1896 года». Рассказ был включен в сборник «Прозаические произведения» (Варшава, 1898).Название рассказа заимствовано из известной народной песни, содержание которой поэтически передал А. Мицкевич в XII книге «Пана Тадеуша»:«И в такт сплетаются созвучья все чудесней, Передающие напев знакомой песни:Скитается солдат по свету, как бродяга, От голода и ран едва живой, бедняга, И падает у ног коня, теряя силу, И роет верный конь солдатскую могилу».(Перевод С.