Судьбы в капкане - [13]

Шрифт
Интервал

— Ты ж внучонка ноги отморозишь от самой задницы. Зачем так заголилась и спереди, и сзади. Все деревенские, увидев тебя в такой одеже, онемели. Бабка Ася протезом чуть не подавилась. Навела шороху на деревенскую стародежь. Бабки, завидев твою куцую юбку, так и не поняли, как в ней по городу ходишь, и неужели все тамошние девки так погано и срамно одеваются? Куда ж их родители смотрят. Я им ответила, что городские бабки еще короче юбки носят. Наши старухи рот до пояса уронили и спрашивают, мол, в чем же тогда старики ходят? Я и ответила, что в шортах. Рассказала, какие они из себя. Долго старухи плевались, — прервал Юльку звонок в двери. К девкам снова пришли в гости хахали.

Девки тут же оживились. На лицах засветились улыбки, настроение поднялось, все забыли о горестях, неприятностях. А один из мужиков, добродушный толстяк Ахмет, рассказывал громко:

— Мы с мужиками к вам в подъезд уже сворачивали. Глядь, на скамейке кто-то зашевелился и гнусавит:

— Чего вас черти в такую пору носят, добрым людям покою не даете!

— Я и спроси, сама то, что тут делаешь, на ночь глядя? Иль старик на заработки из дома выгнал. Вот и клеишься ко всем прохожим. Ох и развонялась старая! Обозвала паскудно. Я и ответил, что меня она не закадрит, опоздала лет на пятьдесят. Пусть домой ползет плесень, пока дед не привел в дом молодую бабу. Теперь старики раскомплексованные. Чуть старуха за дверь, дед соседскую бабу уже в постель заволок и тешится с нею старый козел! Наверстывает упущенное. Бабка тоже не теряется. По соседским дедам в гости ходит. Угощаются пока живы.

— Старые прохвосты! — поморщилась Катя.

— Это ты о ком? Обо мне? — оглянулся Ахмет.

— На соседей ругаюсь. Вчера бабка лестничную площадку испоганила, возвращаясь из гостей ночью. А утром все жильцы про меня базарили. Вроде я заблевала все и мои гости. Покуда я не открыла двери, сказала кто виноват и обложила всех матом. Тогда успокоились и площадку прибрали тихо, молча.

— Ментов твои лахудры не вызывали на этот раз?

— Куда там! Я им пригрозила милицией! Так враз хвосты поджали. Мои девки чистюли! Вон какой порядок держат в квартире, не то, что у соседей, ногу поставить негде. А сами на кого похожи? Выходят на скамейку во двор, а рожи не мыты, сами не причесаны, халаты грязные в жирных пятнах, они об них руки вытирают. Тапки дырявые. Недаром ихние таскаются по чужим бабам! На своих смотреть стало тошно. От них бездомные псы убегают, не подходят. Вон одна в прошлом месяце померла. Так его мужики соседские до сих пор поздравляют, что наконец-то отмучился. Он не то год, трех дней траура не выдержал, к моим девчонкам возник, как мартовский кот! И уволок на всю ночь. Через месяц даже имя покойной жены забыл! Выходит, она и этого не стоила! Как и все они, что над головою моей живут! — негодовала баба.

Ахмет присел рядом с Катей, заговорил тихо:

— Думаешь, мы сюда с добра возникаем? У меня тоже семья имеется. Пятеро детей! Старшая дочка пединститут заканчивает. Младший в пятом классе. На детей не обижаюсь, но жена, не приведись никому такую. Пожрать приготовить не умеет. К плите станет, хоть бы платком подвязалась. Потому у меня суп с волосами. А я их в жратве не терплю. Уж и просил ее, и бил, не помогло. Я в своем обеде не то муравьев, а и тараканов нахожу. Потому, харчусь по кабакам.

— А почему бабу не сменишь на другую?

— Я с ней уже двадцать пять лет мучаюсь. Сколько раз хотел выгнать из дома, но все не получалось. То мамаша умерла. Ее похоронил, ну, думаю, выкину бабу, а она заболела. Потом сын в армию собрался, я подождал. А тут средняя дочь в восемнадцать лет замуж собралась. На свадьбе как без матери? Опять ждал. Потом отец умер вскорости. Там внук родился, не отпускает судьба от бабы, ну хоть тресни.

— А как же среднюю дочь отдал замуж раньше старшей?

— Ждать не могли. Она уже беременной была, — покраснел Ахмет и добавил:

— Хорошо, что у тебя девчонки эти живут. Нашей отдушиной и радостью стали. С ними себя человеками чувствуем, мужиками. Дома о таком не помечтать.

— Так тут за деньги! Это не любовь! — заметила Катя.

— А дома не так? Попробуй я не отдать своей бабе деньги! Знаешь, что будет? Жизни не обрадуюсь! Обзовет последними словами, да такими, что и козел не выдержит, на рога возьмет. Вот и посуди, чем жена лучше. И не только у меня, все вот так страдают, но молча пока терпят. Хотя у тебя, верней у твоих девчат, уже весь мужичий город отметился. Думаешь все они кобели? Нет, Кать! Все как один в семье несчастны. В дом лишь к утру возвращаются, когда там уже спят. И, переодевшись, убегают на работу, пока никто не проснулся.

— Зачем же так жить?

— По-разному бывает. Одних дети держат, других старые родители, либо больную жену оставить стыдно. У всех своя беда за хвост держит. А копни душу каждого мужика, там такое увидишь… Тепла всем не хватает, пониманья и ласки. Доброе слово многие не слышат. Зато брани и упреков полные карманы. Самое ласковое слово — барбос облезлый, дальше лучше не вспоминать. На работу с воем убегаешь. Возвращаться неохота. И я не один такой. Только когда деньги отдаешь, замолкает на минуту, боясь, что передумаю, отберу.


Еще от автора Эльмира Анатольевна Нетесова
Фартовые

Это — страшный мир. Мир за колючей проволокой. Здесь происходит много такого, что трудно себе представить, — и много такого, что невозможно увидеть даже в кошмарном сне. Но — даже в мире за колючей проволокой, живущем по незыблемому блатному «закону», существуют свои представления о чести, благородстве и мужестве. Пусть — странные для нас. Пусть — непонятные нам. Но там — в зоне — по-другому просто не выжить…


Колымский призрак

Колыма НЕ ЛЮБИТ «случайных» зэков, угодивших за колючую проволоку по глупой ошибке. А еще больше в аду лагерей не любят тех, кто отказывается склониться перед всемогущей силой блатного «закона»…Но глупый наивный молодой парень, родившийся на далеком Кавказе, НЕ НАМЕРЕН «шестерить» даже перед легендарными «королями зоны» — «ворами в законе», о «подвигах» которых слагают легенды.Теперь он либо погибнет — либо САМ станет легендой…


Помилованные бедой

Низшие из низших. Падшие из падших.«Психи», заживо похороненные за колючей проволокой СПЕЦИАЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ.Среди них есть и палачи, и жертвы… Есть преступники, умело «откосившие» от возмездия за содеянное, — и жалкие, несчастные люди, забытые всеми. Они обитают в АДУ. У них лишь одна цель — ВЫЖИТЬ.


Тонкий лед

В новом романе, предложенном читателям, рас­сказано о двух сахалинских зонах: женской, с общим режимом содержания, и мужской, с особым режимом. Как и за что отбывают в них наказания осужденные, их взаимоотношения между собой, охраной, админи­страцией зоны показаны без прикрас.Судьбы заключенных, попавших на зону за пре­ступления, и тех, кто оказался в неволе по необос­нованному обвинению, раскрыты полностью.Кто поможет? Найдутся ли те, кому не безраз­лична судьба ближнего? Они еще есть! И пока люди не разучились сострадать и помогать, живы на зем­ле надежда и радость....Но не каждому стоит помогать, несмотря на молодость и кровное родство.


Подкидыш

Кто он, странный человек, замерзавший на заснеженной дороге и "из жалости" подобранный простой деревенской бабой?Кто он, "крутой мужик", похоже, успевший пройти все мыслимые и немыслимые круги лагерного ада - и стать "своим" в мире за колючей проволокой?Возможно, бандит, наконец-то решивший "завязать" с криминальным прошлым? Скорее всего - так. Но... с чего это взял старый, опытный вор, что блатные "братки" просто возьмут и отпустят на "мирное житье" бывшего дружка и подельника?..


Изгои

…Бомжи. Отвратительные бродяги, пьяницы и ничтожества?Или — просто отчаянно несчастные люди, изгнанные из дома и семьи, вынужденные скитаться по свалкам и помойкам, нигде и ни в ком не находящие ни жалости, ни сострадания?На Руси не зря говорят — от тюрьмы да сумы не зарекайся.Кто из нас — благополучных, состоятельных — может быть уверен, что его минет чаша сия?Запомните — когда-то уверены были и они…


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.