Страна поднимается - [36]

С деревенскими делами было покончено. Пуп лежал молча. Вспоминал, как года четыре назад вот так же лежал ночью рядом с Кэмом. Он повернулся с боку на бок раз, другой, потом, поглядев на Тхе, спросил:

— А сам ты не из Конгтума ли будешь?

Тхе тоже повернулся к нему:

— Нет. С чего ты взял?

— Понимаешь, Кэм… Он когда-то жил в Конгтуме.

Пуп довольно долго лежал молча.

— Тогда, ты, наверно, из Вьетбака? — спросил он снова. — Оттуда, где живет сейчас дядюшка Хо?

— Да нет, Вьетбак очень далеко отсюда. Но из Вьет-бака все время добираются сюда наши люди, приносят новости.

— Ага, понятно. Ты лучше вот что скажи: если ты сам не жил рядом с дядюшкой Хо, откуда тебе известно, как бить француза? Кто же тогда научил тебя?

— Меня, Нуп, — отвечал ему Тхе, — учила Партия.

— Партия?.. Расскажи мне о ней.

— Что ж, если хочешь, послушай…

Тхе приподнялся, сел, опершись спиною о ствол дерева, и начал свой рассказ. Нуп тоже уселся и глядел Тхе в лицо, слушал молча. Этой ночью Нуп понял наконец, что же такое Партия. Он узнал, как обширна его страна, сколько в ней гор и рек и диковинных мест без единой горы, узнал, как бесконечно тянется побережье моря и бескраен его простор. Птицам и тем не облететь всей этой суши и моря, ветру не пронестись из края в край. Земля повсюду щедра, с полей можно собрать два, даже три урожая в год. Рис родит зерна крупные и округлые. Люди добры и пригожи. Только хорошие люди все, как один, бедны, а плохие — богаты. Плохие люди отобрали у хороших всю землю да еще заставляют бедняков гнуть на них спину, платить им подати. Вдобавок ко всему плохие люди из Франции — государство это находится на другом краю света — вторглись сюда и поработили нашу страну. Бедняки, что страдали и возмущались еще с давних времен, не раз поднимались против угнетателей, но терпели поражение за поражением. Лишь когда создана была Партия, хорошие люди начали побеждать. И тому, как воевать сегодня с французом, нас тоже учит Партия.

— Выходит, Партия — это и есть дядюшка Хо?

— Понимаешь, Нуп, дядюшка Хо — он человек Партии. Но в ней еще много других людей. Дядюшка Хо руководит всеми делами Партии.

— Ясно, дядюшка Хо — человек Партии. А остальные партийцы, они кто такие?

— Их много, очень много. Все, кто живет в тяготах и нужде, ненавидит французов и богачей-мироедов, кто честно трудится и не щадя жизни бьется с врагом и самых первых рядах, кто опережает других, работая в поле, и первым подставляет плечо под тяжкое бремя лишений и бед, — все, все они люди Партии… Да, Пуп, не будь у нас Партии, нам нипочем бы не одолеть врага. Люди Партии стараются не для того, чтобы у них у самих все было хорошо и правильно. Главное для них — показать пример другим, увлечь за собою народ. Не будь у нас Партии, мы — сколько бы каждый в душе ни ненавидел французов — не смогли бы сплотиться, объединить свои усилия и бить в одну, общую цель. Нет, повторяю тебе, французов бы нам не одолеть!..

Нуп лежал на спине, глядел широко раскрытыми глазами в небо и думал, думал. Да, теперь он понял, почему и Кэм, и солдаты Зупга, и Тхе — люди из племени кинь, чей дом был далеко, на равнине, поднялись по непролазным кручам сюда, в горы. А ведь, чтобы добраться сюда, они, не испугавшись крокодилов, переправились еще через широкую реку Ба. Он понял, отчего, оставаясь по месяцу, по два в диком лесу, не уставали они, не теряли бодрости духа и относились по-братски к здешним горцам. Верно, всему этому научила их Партия. Он размышлял о собственной своей тяжкой судьбе, о горькой доле матери, Лиеу, всех людей Конгхоа, и видел: лишениям и бедствиям нет числа, как звездам на небе. Теперь Партия протянула руку всем угнетенным и страждущим, и Нуп хотел — и в большом и в малом — идти за Партией.

— Тхе, — сказал он, — а я-то… Я считал себя человеком Партии… Теперь вижу: мало, мало я сделал. Скажи, могут взять меня в Партию?

Тот поглядел на Нупа:

— Почему же… Надо только постараться.

— Да уж я сил не пожалею…

Пуп так и не уснул всю ночь. На небе повсюду звезды и звезды. Долго ворочался он, потом снова спросил:

— Слушай, Тхе, тебе ведь тоже тяжело, правда?

Близился рассвет, а Тхе все рассказывал Нупу о своей жизни: с малолетства прислуживал он в доме у богатея, тот бил его, морил голодом. Потом Тхе вырос и, разгневанный несправедливостью, пошел за Партией, стал делать Революцию. Недосуг ему было жениться, детей завести…

Встав поутру, Нуп, прежде чем уйти восвояси, пожал руку Тхе и сказал:

— Дорога к нам стала теперь полегче. Завтра я отведу тебя в гости к моим землякам в Конгхоа.

Тхе засмеялся:

— Что, не стало ни круч, ни зверей, ни пиявок?

— Нет, они на месте, — покачав головой, засмеялся в ответ Нуп. — Но я теперь понял: ты — человек Партии, и самая трудная дорога тебе нипочем. Я хочу стать таким, как ты!

Тхе крепко пожал ему руку. За все годы своего служения Революции он никогда еще не был так счастлив.

II

Вот уж который день не унимается старый Шринг. За околицей вроде ничего и не заметишь, а вернется в деревню, обойдет ее вдоль и поперек и, чуть завидит какое сборище, пролезет в толпу, растолкает всех, замашет руками, точно вот-вот пустится в пляс, и давай хохоча приговаривать одни и те же слова: