Утро. Туйет, как обычно, собирается в школу.
Собственно, все уже готово. Блокнот со списком учеников, сегодняшний диктант с заранее отмеченными «трудными» словами, задачи на умножение, география родного края и то, чего она никогда не забывает, — письмо от Хюи, бережно вложенное в хрестоматию на тридцать пятой странице, как раз там, где нарисованы два больших плода на[На — растение с крупными сладкими плодами.]. Туйет сама раскрасила картинку, и плоды вопреки природе стали красными, потому что карандаш у нее только с двумя грифелями — красным и сипим, других нет.
Она вышла из дому, осторожно притворила за собой дверь и только теперь заметила: день-то сегодня ясный и солнечный. Яркие блики играли на склонах гор, высвечивая высоко на другом берегу реки деревню белых мео. Словно сказочный замок, деревня то появлялась, то вновь исчезала. Двое ребятишек оттуда каждый день приходили к ней в школу. В ясные дни видно было даже, как малыши — два крохотных белых пятнышка — спускались по склону горы. В классе Туйет усадила маленьких мео поближе к себе, на вторую парту, и ежедневно после уроков спрашивала их:
— Вы завтра придете в школу?
— Да, уважаемая учительница, завтра мы придем.
— Не забудьте передать от меня привет папе и маме, — говорила Туйет.
Девочка — она была постарше — отвечала:
— Хорошо. — И добавляла всегда: — Я вас так люблю, учительница!
Откровенно говоря, вечерами, когда, накинув синий ватник с меховым воротником — подарок Хюи, — Туйет сидела одна и проверяла тетради, ей нередко казалось, что все кругом сон или сказка. А двое большеглазых малышей, спускающихся в школу из горной деревни, которая то исчезает, то вновь возникает на старом месте, — уж не из старинной ли легенды являются они к ней на уроки?.. Она всерьез опасалась, что в один прекрасный день они куда-нибудь исчезнут и не придут больше в школу.
Хюи, наверное, посмеялся бы над ней. Он человек практический и не любит всяких фантазий. Когда она уезжала из Ханоя, он сказал ей: «Ты у нас настоящая героиня…»
Она легонько погладила мягкие, податливые ворсинки воротника и подумала: «Хюи заботливый — вот ватник прислал…» Рука вывела большую красную пятерку в тетрадке по арифметике. Это была тетрадь девочки мео…
Уже неделю малыши из горной деревни не ходят в школу. Целую неделю на зеленом склоне горы не мелькают веселые белые пятнышки и в классе пустует вторая парта. Каждый день сердце Туйет сжимает тревога.
* * *
…Ясное утро наполнило ее каким-то непонятным ощущением радости и надежды. В Ханое мать, простодушная, разговорчивая женщина, работавшая в артели, где делали игрушки, говорила: «Горный воздух полезен для женщин. В горах женщины всегда здоровее и полнее мужчин. Только смотри, доченька, одевайся теплее. Правда, ты у меня в отца, все делаешь по-своему. Отец твой когда-то…» — «Ну вот, мама, — перебивала ее Туйет, — сейчас ты опять начнешь плакать…»
А она и впрямь поправилась и чувствовала себя здесь лучше, чем в городе…
— Дети, заходите-ка в школу! — крикнула Туйет. — Перестаньте шалить: гляньте, на кого вы похожи — все перемазались.
Малыши вошли в класс. Туйет, чуть помедлив в дверях, перешагнула порог вслед за ними.
Ребята — все разом — встали:
— Здравствуйте!
— Садитесь, дети. Начнем урок.
Яркие солнечные зайчики прыгали но столу Туйет. Но в классе было довольно холодно. Секретарь здешнего парткома обещал новые бамбуковые маты. Во время каникул, когда кончится первая четверть, ребята сами отремонтируют школу. Тогда в классе будет потеплее.
Множество блестящих веселых глаз уставились на Туйет.
— Дети, вы все тепло одеты? — спросила она.
— Да… да…
— Садитесь-ка лучше впятером за одну парту, так будет теплее.
Сразу начался шум. Малыши таи, нунг, лоло[Нунг, лоло и, ниже, куитяу — народности китайско-тибетской семьи.], красные мео говорили разом на всех языках. Туйет, довольная, прислушивалась к их голосам: теперь она уже всех понимала. Немного подождав, она тихонько постучала линейкой по столу. Класс притих.
— Диктант! — объявила она.
Зашуршали листки бумаги, перья звякнули о донышко чернильниц, и, как всегда, случилась беда: кто-то пролил чернила. Но тишина восстановилась очень быстро.
— Диктант! — повторила Туйет.
Ребячьи глаза глядели на нее, будто отвечая: «Мы готовы». А она все стояла молча, сжимая в руке книгу. Обводя взглядом ребят, она встретилась глазами с девочкой народности куитяу, самой сообразительной в классе. Наверное, только она одна поняла, почему молчит учительница. И зеленые глаза девочки, казалось, говорили: «Не ждите, учительница, маленьких мео, они не придут».
В дальнем конце класса послышался какой-то шум. Туйет снова произнесла четко, по слогам:
— Дик-тант!
И снова тишина. Перья окунулись в чернильницы и застыли в ожидании.
— Вы-со-ко-гор-на-я шко-ла…
Маленькие головы склонились к партам, перья медленно заскрипели по бумаге. Лбы наморщились — было над чем задуматься!
— Высокогорная школа… Точка. С новой строки.
Испуганный голосок торопливо произнес:
— Я еще не кончил, учительница.
Туйет улыбнулась и повторила громче:
— Высокогорная школа… Точка. С новой строки.
Должно быть, небо над школой постепенно затягивали облака. Зайчики на столе поблекли, потом совсем исчезли. Здесь, в горах, всегда так: редко бывает, чтобы погода не менялась по нескольку раз на день.
