Героиня - [2]

Закончив диктант, Туйет сказала:

— Сегодня, дети, вы можете уйти домой пораньше, я устала и плохо себя чувствую.

Не успела она договорить, как большая пестрая гурьба с шумом выкатилась из дверей. Она собрала со стола книжки и тоже вышла. Высоко на горе, по ту сторону реки, деревня мео медленно тонула в белесых тучах.

* * *

Кто-то тихонько постучал в дверь.

— Кто там?

Ответа не было, но дверь медленно отворилась. На пороге стояла девочка куитяу.

— Ну что же ты, заходи, — сказала Туйет.

Девочка вошла и тихо прикрыла за собой дверь. «Дети, когда вы входите в дом, — учила ребят Туйет, — закрывайте за собой дверь, это правило вежливости…» Девочка подошла к столу. Ей совсем недавно исполнилось двенадцать лет. Жила она в Банвапге, примерно в километре отсюда, и часто приходила к Туйет, когда та бывала дома одна. Никогда не заговаривала она с Туйет о школе и об уроках, хотя ей с трудом давалась арифметика. Она приходила к учительнице просто так, без всякого дела. Девочка могла часами молча стоять около нее. Иногда только она легонько опускала свои маленькие ручонки на ладони Туйет и говорила: «Милая учительница, я теперь мою руки чисто-чисто, правда?» Туйет обнимала девочку, крепко прижимала ее к груди и всегда вспоминала почему-то мать и Хюи, вспоминала Ханой. Может, потому, что именно в такие минуты понимала особенно ясно: нет, никогда не сможет она покинуть маленькую школу, затерянную среди гор и дремучих лесов, уехать от своих ребятишек. Она останется здесь. Конечно, Хюи ни за что на это не согласится. Он и так в каждом письме напоминает: «Скоро кончается срок твоей командировки — я встречу тебя на вокзале… Ведь я дожидаюсь тебя три года. Должны же мы наконец пожениться, как ты считаешь?.. Хотя ты вообще у нас героиня…» А что он скажет теперь?

Она еще сильнее прижала к груди черноволосую голову девочки и, точно со взрослой подругой, стала делиться с нею своими горестями. Девочка слушала внимательно и очень серьезно, совсем как большая.

— Не беспокойтесь, милая учительница, — сказала она. — Я расскажу все своему папе, и он обязательно что-нибудь придумает. Он очень умный. Он председатель, самый главный в волости!

…И так каждый раз девочка старалась утешить Туйет: «Вы не огорчайтесь, учительница, пойдемте лучше гулять. Сегодня в речке полно рыбы. Хотите, я поймаю вам рыбу, большую-пребольшую? Жаль только, я не умею ее варить…» Или: «Вы не сердитесь, учительница, я больше не буду делать ошибок по арифметике, честное слово. Я буду учиться только на «хорошо» и «отлично», как вы…»

Туйет смеялась в ответ, но эти наивные утешения все же успокаивали ее…

Сегодня, когда девочка куитяу вошла в комнату, Туйет подумала: «А ведь я ждала ее…» Она спросила:

— Ты уже сделала уроки?

— Да.

— Может быть, пойдешь погулять со мной?

— Ну конечно. На реку?

— Нет, сегодня мы поднимемся в деревню мео. Ты знаешь дорогу?

Девочка взглянула на нее и не спеша ответила:

— Знаю.

Они перешли речку по мосту, связанному из бревен. Вода внизу была совсем прозрачная. Туйет любила пить воду из этой речки, холодную и вкусную.

* * *

За рекой сразу же начинался лес. Для Туйет река служила границей. Здесь была ее школа, знакомые деревушки, люди, с которыми она успела подружиться. Одним словом, этот берег был «освоен». А на другом берегу стеной стояли джунгли, таинственные и загадочные. Лес зелеными волнами убегал вдаль по склонам гор. Это был какой-то особый мир — полусказочный, полуреальный. Иногда оттуда приходили люди, но они казались выходцами из далекой чудесной страны. Они появлялись и вновь исчезали в зеленом царстве, лежащем у подножия туч.

Девочка вела учительницу по узкой лесной тропинке. На ногах у Туйет были сандалии на резиновой подошве. Девочка шла босиком. Опа быстро шагала впереди, маленькие ступни ее оставляли на шелковистом мху слабые овальные отпечатки. Примятый мох постепенно распрямлялся, и следы таяли в бархатном зеленом покрывале. Засохшие листья шелестели и шептались между собой. Смолистый запах каких-то неведомых деревьев, сладковатый и острый, незримой пеленой обволакивал лес.

Туйет уже несколько раз хотела окликнуть девочку, сказать, чтобы она шла помедленнее, но что-то останавливало ее, может быть, ей хотелось проверить свои силы. Девочка шагала молча. Ведь в крови ее с первого дня появления на свет струились могучие токи леса. И каждый раз, входя в джунгли, она словно возвращалась к себе домой. Лес говорил с ней сложным и таинственным языком своих запахов, и она постигала этот язык, как опытный музыкант улавливает каждую ноту в многоголосом звучании оркестра. Неясные шорохи джунглей были для нее словно биение материнского сердца — вот так же явственно слышишь его четкий глуховатый стук, прижав голову к груди матери. Глаза ее как будто стали еще ярче, вобрав в себя серебристо-зеленое сияние лесного простора. Туйет шла следом за ней — здесь уже она была маленькой несмышленой ученицей.

Вдруг девочка остановилась. Туйет застыла, сердце ее забилось тревожно и гулко. Что-то случилось…

— Это олень, учительница, — сказала девочка.

— Олень?

— Он прошел здесь совсем недавно, следы еще свежие.