Специалист по исполнению желаний - [25]

— Подожди, — перебил я Анфиску. — Что значит, сбежал? Ребенка похитили?

— Да нет. Сам он, никто его не похищал.

— Младенец не мог сбежать! Он даже ходить…да что ходить, он даже ползать не умеет!

— Обычно — да. Но этот меня обвёл вокруг пальца, как полную идиотку.

И она радостно захихикала.

— Горыч, это ведь приключение, — в ответ на мой удивлённый взгляд заявила Анфиска. — Ты понимаешь: при-клю-че-ние! Я за этим и шла в наш злосчастный МУП. Но это у вас, мужиков, каждый день происходит что-то из ряда вон, а у нас с Нюрой — сплошная рутина… Так что, по рукам? Ты мне помогаешь с этим делом, а я… я так уж и быть, не буду выходить за тебя замуж по расчету. А ещё рыбой накормлю. Особой! Такая у нас в столице в речке не водится, между прочим!

— Ловлю на слове, — согласился я. — Рассказывай по порядку, как там с младенцем вышло, а я тебе ещё кофе налью.

С младенцем вышло очень необычно. Родильный дом, что на улице Доброго Совета, всегда был заведением респектабельным. Здесь рожали наиболее зажиточные гражданки столицы: жёны придворных Императора и служащих Департамента, дочери знатных гномов и троллей, почтенные городские кикиморы и богатые русалки… На крыше здания, в огромном деревянном гнезде откладывали свои яйца драконихи, и целая бригада врачей при помощи новейшей медицинской аппаратуры следила за состоянием яиц от кладки и до вылупления маленьких дракончиков. Заведовала родильным домом Старая Мелиса, троюродная сестра императора, профессор медицины и автор четырёхтомного труда «Реанимация и интенсивная терапия в акушерстве негуманоидных разумных существ».

Неделю назад одну из палат заняла женщина по имени Стефания Бата. Бата — старейший купеческий род, далёкие предки Стефании торговали ещё в допотопные времена. Почти все осевшие ныне в собраниях коллекционеров артефакты именно они когда-то завезли в Империю. И всё же, несмотря на знатность, многих удивило, что роженицу обслуживает сама Старая Мелиса. В палату входила только она, и даже мужу Стефании (молодому талантливому учёному, входящему в Военный Императорский Совет и имеющему звание бригадного генерала) было отказано в посещении. Сутки назад Стефания родила. Вообще-то рабочий день у Анфиски с девяти до шести, как у всех нормальных людей, и родившиеся после малыши получают свою порцию выполненных желаний на следующее утро. Однако в этот раз Старая Мелиса лично попросила Анфиску задержаться. Для Анфиски это был уже пятнадцатый ребенок, она сильно устала, особенно после маленького русалыша, который долгое время ни в какую не шёл на телепатический контакт, но отказать Старой Мелисе? И Анфиска осталась. Сначала пыталась уснуть на диванчике в комнате отдыха, затем принялась перебирать стопку журналов, пытаясь отыскать что-нибудь для чтения. Журналы оказались для кикимор — без слов, с однообразными карандашными зарисовками из деревенской жизни. Время тянулось медленно, одно развлечение: в коридоре, где висело двое часов, кукушки шумно спорили о том, кто точнее. Расхождение у них вызывала целая минута, и, в конце концов, они так разошлись, что устроили драку. Успокоились кукушки лишь с приходом Мелисы, но ещё долго злобно поглядывали друг на друга, и громко, демонстративно выкрикивали время с разницей в минуту.

— Пойдемте, Анфиса, — голос у сестры Императора был тихим, почти домашним. — Спасибо, что задержались, она только что родила.

Мелиса едва доставала до плеча высокой и стройной Анфиске, но шаг у старушки был лёгким, воздушным, и когда она стремительно полетала по коридорам, то была похожа на птицу. У дверей в палату профессор остановилась и внимательно посмотрела на свою спутницу.

— Это необычный случай, — сказала она, — поэтому прошу вас ничему не удивляться. И держать язык под замком, конечно. Не стоит связываться с Бата, милая, они сейчас в фаворе у моего брата.

Удивляться, однако, было чему. Вместо беспомощного, слабого, ничего не понимающего младенца, завёрнутого по старой традиции в девичью мамину юбку и уложенного в подвешенную люльку, Анфиска увидела крепкого малыша, который вполне осмысленно и даже как-то по-взрослому наблюдал за ней. Больше того, он же первым и установил контакт — настолько чёткий, что не каждому взрослому это под силу. Первое желание и вовсе было чудным.

— Он хочет лежать на открытом окне, — растерянно произнесла Анфиска, — и дышать свежим воздухом.

Мелиса на мгновение задумалась, а затем кивнула:

— Ему ветер не повредит, — как-то даже обрадовано произнесла она. Видно было, что хозяйка родильного дома опасалась совсем другого. Анфиска взяла на руки новорожденного, оказавшегося весьма и весьма тяжёлым, обождала, пока откроют окно и застелят подоконник и аккуратно положила ребёнка на толстую мамину юбку. Но едва она отошла на пару шагов, как младенец… ловко перевернулся на бок, уселся на подоконник и выпрыгнул на улицу! Это было настолько фантастично и нереально, что три женщины просто застыли на месте. Затем раздался отчаянный крик Стефании, и профессор, придя в себя, бросилась к окну, и сама Анфиска уже выскакивала из комнаты на улицу. Она ещё успела заметить в свете вечернего фонаря, как сбежавший младенец нырнул в высокий забор из постриженных кустарников — в том дивном полудиком парке, что находится за родильным домом, она даже бросилась за ним, но всё было тщетно. Больше младенца никто не видел.