Спасти царевну - [40]

Милада глубоко вдохнула и попыталась разжать стиснутые ладони. Пальцы отозвались болью. Оставив как есть, царевна взглянула сперва на Ингеборгу, потом на князя и Киро, для которых подобное откровение не стало новостью.

Ей будет, о чем поговорить при встрече с софийским цесаревичем.

— А что случилось с семьей графа Кизгайло? — осторожно спросил Маркиз, отлично знавший ответ.

— Жена графа совсем не умела бороться. В отличие от дочери, — произнесла Ингеборга, как бы намекая, что знает, как именно борется за жизнь юная графиня. — Я и раньше подумывала оставить ей свое состояние, ведь своих детей у меня нет. Правильнее отдать имение дочери Кизгайло, которого я действительно любила, чем умереть, зная, что оно отойдет короне, которая его же и погубила.

— Судя по всему, ты не сомневаешься в личности опальной графини, — подвел черту Киро.

— Пусть мать ее и не умела бороться, девица явно характером удалась в отца, — добавил Борис, так же смекнувший в чем дело.

— Я ценю наше взаимопонимание, — с усмешкой проронила Ингеборга. — Давно хотела принудить вас, наконец, признаться, что вы заставили урожденную графиню Кизгайло лазать по вантам вместе с матросами.

Маркиз с поклоном подал руку Ингеборге, словно желая поскорее окончить беседу.

— Помнится, Вы не раз пытались сманить к себе нашего кока, а значит, будете совсем не против попробовать его новый шедевр до того, как вернетесь на корабль.

— Разумеется! Ваш кок стряпает заморские кушанья, достойные стола самого короля, с той же лёгкостью, что и рыбную похлебку, — произнесла Ингеборга, охотно поднимаясь с кресла.

— Вы даже не представляете, сколько всего любопытного можно найти в казематах у короля Заморского! — поддержал шутливую беседу Борис.

— Увы, после вашего туда визита, больше никому не представится возможность, узнать об этом… — хмыкнула Ингеборга, наслышанная о эпопее, ставшей причиной их знакомства.

— А вот здесь она права, — с пробормотал Киро, провожая гостью до двери.

Маркиз под ручку с Ингеборгой успешно отбыли в кают-компанию. Борис и Палач, оценив обстановку, испарились вслед за ними.

Царевна прошлась по опустевшей каюте, словно раздумывая.

Киро смотрел пристально, не торопясь произносить какие-либо слова, но Милада чувствовала: он обеспокоен. Она хотела сказать, что все в порядке, заверить его, что готова идти до конца, но вместо этого почему-то жалобно выдохнула:

— Мне как-то не по себе… — и, заметив удивление, вспыхнувшее в светлых глазах, отвела взгляд. — Не слушайте меня…

Вместо ответа Киро рывком притянул Миладу к себе, прижимая к груди так крепко, что казалось, она не сможет даже вдохнуть.

Но дышать больше было не обязательно. Царевна робко обвила руками талию тени, наслаждаясь непривычным ощущением защищенности.

От его одежды пахло чем-то незнакомым, но в то же время волнующим. Милада знала, этот запах всегда будет связан в ее воспоминаниях только с ним.

Царевна чуть повернула голову, прижимаясь лицом к его плечу, словно прячась от того, что ожидало ее в ближайшем будущем. Повинуясь сиюминутному порыву, Киро бережно погладил царевну по волосам, осознавая все отчетливее, что будь на то его воля, он бы ни за что на свете не выпустил Миладу из своих объятий.

Переговоры прошли совсем не так, как того ожидал Киро, но лучше, чем могли бы.

Оставалась одна проблема, ни капитан, ни старший помощник судна «Александра» не сомневались: Виолетта Вивьен Кизгайло, старший канонир корабля, никогда не примет предложение Инги Федоровны Тизенгаузен.

Глава 14. Маркиз де Фуа

Умереть за любовь несложно. Сложно найти любовь, за которую стоит умереть.

Заморский вельможа Фредерик Бегбедер

Маркиз в одиночестве стоял на верхней палубе «Александры». С лицом, лишенным всякого выражения, он смотрел, как тяжело перекатываются через горизонт огромные волны и, докатившись до них, отчаянно бьются о высокий борт корабля.

Ему внезапно вспомнилось, как он, еще будучи узником, впервые увидел своего капитана.

Отощавший, обессиленный, измучанный голодом и пытками он держался за решётку своей камеры и смотрел, как в свете одинокого факела расправляется с мучителями смертоносная тень.

Разделить их участь казалось ему величайшим благом, но в узкий коридор самого нижнего яруса королевского каземата ворвалось еще одно действующее лицо.

Сперва, Маркиз решил, что сие женщина, после, что у него проблемы со зрением, и только, когда из-под шляпки с вуалью раздался совсем не девичий голосок, он с бескрайним удивлением понял, что точно знает, кто здесь.

— Ты что тут копаешься?! — возмутился младший царевич софийский, которого Маркиз Вианьский не раз видел при дворе и никак не ожидал встретить в темнице, да ещё и в женском платье.

Елисей тяжело дышал, одной рукой опирался на шпагу, другой поддерживал ворох юбок и пребывал в прекраснейшем расположении духа. Как никогда при дворе.

Силуэт, к которому он обращался, плавно развернулся и угрожающе вскинул короткий изогнутый клинок. Тогда-то Маркиз и увидел впервые поразительно молодое лицо и мёртвые светлые глаза отставной тени Императора Востока. Ничего не ответив, Ки Ран (Киро тогда еще не существовало) коротко кивнул в сторону бокового коридора.