Спасти царевну - [39]

Милад улыбнулась одними губами, отмечая, что оценила иронию.

— Почему Кизгайло? — спросила она, подозревая, что ответ Ингеборги ей не понравится.

Инга Федоровна обвела взглядом каюту.

— Пожалуй, я начну с самого начала. Никто ведь не торопится? — поинтересовалась она, не сомневаясь в ответе. — Замуж меня выдали очень рано, за человека вдвое старше. Причина, по которой мой супруг, Богдан Егорович Тизенгаузен, долгие годы не спешил к алтарю — отсутствие свободного времени. Как вам известно, он был контр-адмиралом союзного флота Островного и Софийского царствий. Наш брак был договором двух влиятельных семей, только и всего. Мы прожили вместе два десятка лет, и я ни в чем не знала отказа. Он любил меня, скорее, как отец любит дочь, нежели мужчина — женщину. Адмирал редко бывал дома, зато в его присутствии жизнь превращалась в сказку: балы, наряды, подарки. Он словно стремился возместить недостаток времени и внимания, которые так редко мог мне уделить.

— Мы будет вести беседу от сотворения мира? — поинтересовался Киро, на него тут же зашикали. Ингеборга никогда не рассказывала широкой публике о своем замужестве, прервавшемся задолго до прибытия «Александры» на Акулий плавник. Всем было невероятно любопытно.

— Наступали тревожные времена, — Ингеборга продолжила, ничуть не задетая насмешкой, — на первый взгляд ничего не предвещало грядущих событий, но все мы чувствовали нечто такое… гнетущее, словно время останавливалось, не желая двигаться вперед в предчувствие большой беды.

— Ты сейчас говоришь про решение царя Островов ввязаться в междоусобицу за трон Софийского царствия? — уточнил Борис.

— Именно. Но для меня тот год ознаменовался еще одним значимым событием. Я влюбилась, — с улыбкой призналась Ингеборга.

— И вашим избранником стал граф Кизгайло, ординарец покойного супруга, — ровно произнесла Милада. — Удивляюсь, почему вы не убили меня сразу же, как увидели.

— Думаете, сие было бы справедливо? — поинтересовалась Инга Федоровна, с большим интересом присматриваясь к наследнице Островов.

— Более чем, — отрезала Милада. Как она и подозревала, беседа оказалась не из приятных.

— Прошлого не воротишь. Когда-то я мечтала о мести… но люди, которым я собиралась отомстить, оказались престарелой мегерой, схоронившей мужа-гордеца, и запуганной девчонкой, которая отчаянно пыталась сделать так, чтобы с ней хоть кто-то начал считаться…

Милада молча склонила голову под взглядом Ингеборги, толи подтверждая ее слова, толи благодаря за понимание.

— Но поговорим о графе, — преувеличенно бодро продолжила Ингеборга. — Иногда мне казалось, что муж мой специально нас познакомил. Он всегда шутил, что, когда его не станет, такой надёжный человек как граф Кизгайло не бросит на произвол судьбы его вдову. Я краснела, граф шутил, и сердце мое начинало биться чаще. Я с ужасом понимала, что влюблена, и решительно не знала, что с этим делать. Граф был вхож в наш дом. Вы не подумайте, я бы не позволила ничего лишнего, у него была красавица-жена и маленькая дочь, а я давала клятву хранить верность супругу, пока нас не разлучит смерть.

Маркиз неловко переглянулся с Борисом. Киро продолжал изображать невозмутимость.

Милада переплела пальцы, стремясь скрыть невольную дрожь. Лицо ее оставалось бесстрастным, хоть каждое слово камнем ложилось на сердце царевны.

— Буря разразилась внезапно. Я не беспокоилась ни за себя, ни за мужа. Он был уважаемым человеком, да и здоровье его не позволяло принимать участие в каких-либо событиях. А вот графа, спешно отбывшего в столицу, постигла иная участь…. Узнав, что адмирала Кизгайло арестовали по подозрению в измене, я сломя голову бросилась в стольный град, надеясь употребить связи и влияние, чтобы спасти его. Супруг не возражал, мы оба, каждый по-своему, души не чаяли в молодом адмирале. Но я опоздала. Царской семье Островов необходимо было назначить виноватых, чтобы хоть как-то обелить себя после провала восстания, а цесаревич Мирослав был слишком молод, напуган и зол, чтобы разбирать вину каждого отдельного дворянчика. Адмирал-граф Кизгайло был бездоказательно обвинен во всех смертных грехах и повешен на главной площади. Человек превыше всего почитавший честь… был награжден за блестящую службу смертью недостойной дворянина.

Ингеборга помолчала.

Милада сильнее стиснула переплетенные пальцы, буквально выворачивая суставы, в попытке сохранить на лице невозмутимое выражение.

— Я была там, видела своими глазами. С тех пор во мне что-то надломилось. Я уже не была той милой барышней, которую муж с гордостью представлял гостям на светских раутах. Мне больше не были интересны наряды и танцы. Все, чего жаждало мое существо — мести. Надобно признать, муж мой действительно любил меня и отлично понимал, что происходит. Я хотела вернуть доброе имя графа Кизгайло и отомстить людям, погубившим его. Наш дом очень быстро стал прибежищем для притесненных новой властью. Супруг поддержал все мои начинания, светлая ему память, но, увы, ненамного пережил адмирала Кизгайло, и люди, преданные нашей семье, продолжали идти за мной, как будто он все еще руководит каждым моим действием. Когда наши позиции на Островах окрепли, я поехала в Софию и благодаря своему имени сумела добиться аудиенции наследника престола. Мой супруг даже с того света продолжал оказывать поддержку. У меня были люди, корабли, но не хватало денег — и мы заключили сделку с цесаревичем. Я поддержу любого ставленника на трон Островного царствия взамен на восстановление доброго имени адмирал-графа Кизгайло и всех прочих, кто был несправедливо обвинен в измене, — закончила Инга Федоровна, выдав тем самым командному составу «Александры» тщательно оберегаемую Борисом тайну.