Спасти царевну - [42]

— Мой корабль, — произнес тень, не поворачивая головы. — Нравится?

— Великолепное судно, сам король Заморский был бы горд, иметь подобный флагман, — почтительно заметил Маркиз.

— Говорят, ты военный офицер, командовал эскадрой.

Маркиз коротко кивнул, подтверждая каждое слово.

— Будешь делать то, что делал раньше. На этом корабле. Елисей должен вернуться ко двору, я пойду с ним, а судну нужен толковый… как вы говорите? Квартмейстр?

— Почему?

— Палач остается на «Александре» боцманом. Он сказал, обязанности будут не сильно отличаться от тех, что он исполнял на прежней должности.

Маркиз невольно усмехнулся тонкой насмешке над флотскими порядками королевства Заморского.

— Я спросил, кому он станет подчиняться в мое отсутствие. Он выбрал тебя. Я согласился.

Маркиз тяжело привалился к соседней бочке, слабость все еще давала о себе знать.

— Интересно, почему.

— Согласен, — неизвестно как подкравшийся царевич, уселся на палубу по другую сторону от тени. Избавившись от женской одежды, в широких штанах и нелепой жилетке, увешанный оружием, младший царевич софийский все так же слабо напоминал себя такого, каким его помнил Маркиз.

— Я плохо его понимаю из-за жутчайшего северного акцента, но из того, что сумел разобрать… Палач интересный человек, — Елисей не сдержал смешок. — Он сказал, что знает людей со всеми их страхами и слабостями, видел их жалкими, ведь все равны на пороге мучительной смерти. Зачастую, какой-нибудь крестьянин, укравший кусок хлеба, оказывается достойнее графа. Вы чем-то его поразили.

Маркизу невольно вспомнилось, как он сидел в камере, униженный и раздавленный, не способный справится со своими чувствами, чтобы уйти достойно. Воспоминания причиняли больше боли, чем затянувшиеся раны.

— Удивительно, — хмуро произнес он.

Тень скосил глаза, проявляя непривычную для себя любознательность…

Маркиз глубоко вдохнул, справляясь с эмоциями.

Жизнь на корабле мерно отбивала склянки. Пара удачных авантюр вернула старпому уверенность в собственных силах. Мысль провести остаток жизни, уж сколько ему там отмерено, на «Александре», больше не вызывала глухой тоски. Прежняя жизнь, какой бы она ни была, отпускала Маркиза.

А потом появилась Вивьен.

Красивый, но жутко тощий мальчишка в потрепанной одежде пришел в порт устраиваться на корабль пороховой обезьяной. Маркиз заметил оборванца, драящего пушечную палубу, приказал приодеть и декаду кормить двойным пайком в счёт будущего заработка. Освоившийся паренек оказался смелым и находчивым. Субтильное телосложение он с лихвой компенсировал задором и ловкостью, хвостом ходил за старшим канониром, запоминая каждое его слово, каждый шаг, пулей исполняя поручения.

Маркиз Вианьский, слывший в молодости дамским угодником, стал замечать за собой нездоровый интерес к красивому юнцу и уже начал всерьез беспокоиться за свои предпочтения, когда тот, ловкий как кошка, неожиданно упал с мачты и серьезно расшибся. Ли, впервые осмотревший парня, пришел к Маркизу с докладом.

Женщине на корабле не место, считали в заморском королевском флоте. Вышвырнуть за борт, или высадить в ближайшем порту — самое меньшее, что полагалось за подобный обман.

Киро на корабле не было, они с Елисеем как раз ввязались в очередную авантюру, так что решение целиком и полностью ложилось на плечи Маркиза.

К великому стыду своему он несказанно обрадовался, узнав о том, что красивый мальчик, приходящий к нему в сновидениях, на самом деле девица, надевшая мужское платье.

Чувствуя свою пристрастность в принятии решения, он предоставил право выбора старшему канониру: станет ли тот учить девицу, как до этого учил мальчика?

Невысокий и коренастый, что было совсем уж не типично для мужчин, прибывших из Империи Востока, старший канонир недовольно произнес, что с самого начала учил девочку. Маркиз, совсем недавно начавший понимать восточное наречие, всерьез усомнился в правильности перевода, но махнул рукой.

Киро, узнав о прошествии, только пожал плечами. На «Александре» каждый имел право быть тем, кем хотел, и ежели девица вместо того, чтобы мерять наряды, желает стрелять из пушки, они не в праве ее останавливать.

Ивон Рин де Фуа всегда восхищался женщинами, и они охотно отвечали ему взаимностью, но рядом с молчаливой девушкой в мужском платье блистательный маркиз Вианьский терялся и робел словно юноша, отчетливо понимая, как глупо и напыщенно звучат привычные восторги и комплименты. Вести себя по-другому он тогда еще не научился, а потому, малодушно избегал общества Вивьен в тех случаях, когда дело не касалось поручений капитана.

Впрочем, ежели таковых не поступало, старпом придумывал их сам, ведь находиться слишком долго вдали от удивительной девушки, чья храбрость заставила бы почтительно склонить голову офицеров королевского флота, было выше его сил.

Виолетта Вивьен Кизгайло была прекрасна, той обреченной, печальной красотой, как бывает прекрасен цветок, распустившийся у дороги, чтобы быть сорванным в угоду чьим-то страстям или гордыни. Маркизу хотелось уберечь ее, а она упрямо рвалась в самое пекло.

Было время, он даже ревновал ее к своему капитану, смиренно признавая, что тот куда больше подходит ей по возрасту и положению. Впрочем, отношения между Киро и Вивьен сложились достаточно прохладные, и Маркиз выбросил подобные мысли из головы. Она была предана кораблю и команде, безрассудна, хранила свой секрет так же, как и все они, и принадлежала ему одному.