Созидая на краю рая - [26]

— Ты понимаешь, что опоздала на целую ночь?

— Да… — опускаю взгляд, пытаясь совладать с всхлипами, которые остались после рыданий. Больше всего мне хочется сейчас свернуться клубочком и поспать нормальным, человеческим сном. Но рассчитывать на это не приходится — скорее всего, сейчас я буду заниматься «отрабатыванием» денег. Эдвард не позволит мне спать. Он ничего мне не позволит, если сам этого не захочет:

— Я понимаю, как виновата и сколько правил нарушила, но, пожалуйста, попытайся меня простить. Я доставлю тебе гораздо больше удовольствия, чем забот в будущем, если позволишь остаться!

Его бровь удивлённо изгибается, но в глазах никакого понимания. Снова, словно щёлкнули пультом. Был тот Эдвард, а теперь стал такой же как всегда. В малахитах глазах скорее заинтересованность в моих дальнейших действиях, чем стремление помочь.

— Как же ты собираешься это делать? — ухмыляясь, спрашивает он.

— Как захочешь, — тянусь к пуговицам на его рубашке, но руки мужчины грубо останавливают мои, отшвыривая их прочь.

— Я не давал согласия, Белла, — гневно произносит он, глядя на меня. — Не позволяй себе подобного, пока я не разрешу!

— Но ты ведь разрешишь? — смотрю на него вкрадчиво, стараясь хоть как-то растопить это чёртово противоречие между нами, и поскорее убедиться в том, что деньги, отправленные мною немецкой клинике, не будут отосланы обратно к Эдварду. — Тебе понравится, обещаю!

— То есть за секс с тобой я не аннулирую счета? — он смотрит на меня вроде бы серьёзно, но в изумрудных глазах уже смешиваются огоньки похоти и желания. Руки напрягаются от скрытого влечения.

— Правильно, — пытаюсь улыбаться соблазняющее, но скорее всего у меня это не получается. — Это ведь так просто…

— Ты опоздала, — шепчет он, когда я снова подбираюсь пальцами к его рубашке. В этот раз его руки уже не отшвыривают мои, а бессильно лежат на коленях. — Ты будешь наказана…

— Чем угодно, только не счетами, — моим дрожащим рукам удаётся расстегнуть пару пуговиц. — Придумай что-нибудь другое, прошу тебя!

Он вздыхает, наблюдая за моими действиями, а потом нежданный вопрос срывается с его губ:

— И ты ничего у меня не спросишь?

Удивленная таким поворотом дел, отвлекаюсь от своих намерений, самостоятельно убирая руки с его тела. В груди сердце неистово стучит от страха, да ещё и головокружение, а он отвлекает меня, и это мешает сосредоточиться и отвлечься от головной боли. Наверняка ему тоже несладко, но по нему не видно. Видимо, годы тренировок не прошли даром — выдержка потрясающая!

И всё же нахожу время задуматься над его вопросом: а что я могу у него спрашивать? Мне позволяется что-то спрашивать? Говорить?

— А я могу? — вопрос глупый, и смешит Каллена. Он откидывается на спинку дивана, берёт в руки второй стакан с водой, и, попивая его, отвечает:

— Три вопроса. Любых. Я отвечу.

Хочется переспросить, правда ли это — до сих пор не верится в такой щедрый шаг с его стороны — но сдерживаюсь, вспоминая, что переспрашивать запрещено, да и тратить драгоценный вопрос было бы глупо. Тайная радость, что я хотя бы что-то узнаю о нём, заставляет немного расслабиться.

Размышляю, что бы такое спросить. На сильное откровение нет ни доверия, ни сил, поэтому придётся ограничиться чем-то поверхностным. Моя фантазия, кажется, уснула.

— Сколько тебе лет? — не то чтобы это меня сильно интересовало, но надо ведь с чего-то начать.

— Тридцать восемь, — хмыкает он, и я изумлённо гляжу на Каллена. На вид ему не больше тридцати. Ни морщинки, ни складочки — он идеален…

Видя мое неверие, мужчина смеётся — почти искренне, а не злорадно.

— Второй вопрос! — командует он, и я подчиняюсь, думая над тем, что ещё хотела бы узнать. Ответ нахожу довольно скоро, вспоминая про Тони:

— Где твоя семья?

— У меня нет семьи, — в голосе ни капли сожаления. Ему не больно и не горестно, ему наплевать. Похоже, я переоценила его сочувственные возможности.

— Последний вопрос, Белла, — произносит он, и я вижу в изумрудных глазах нетерпение и новую волну желания. Я дам ему то, что он хочет, даже если этого не хочу я.

— Можно задать четыре вопроса, а не три?

Похоже, я его рассмешила и удивила. Подавляя улыбку, он все же отвечает мне утвердительно.

— Скажи… ты знаешь куда я перечислила деньги?

— Пока нет, — задумчиво отвечает он, пожимая плечами — Если захочу сделаю это в любой момент. Но мне удобнее не знать. Они ведь пока ещё твои.

— Но ты ведь дал их мне… Тебя не волнует что я могла с ними сделать?

— А что ты с ними сделала? — угрожающе блеснув глазами, спрашивает он.

— Я не могу сказать…

— Так к чему все это, Белла? — он злится. Я вижу это на его лицо и понимаю, что поднимаю эту тему зря. Мне же лучше, что он не знает про Тони. И главное — не хочет узнавать.

— Наши с тобой отношения Белла — любовник и любовница — доносится до меня его голос — Ничего большего. Ты не смеешь лезть в мою личную жизнь, а я в твою. Поверь, нам обоим так будет лучше. Мы ведь ничем не связаны!

Рассеяно киваю и опускаю взгляд.

— Чем ты занимаешься? — мне и вправду было бы интересно узнать. Только вот скажет ли он мне?

— Это уже пятый вопрос, — поджимая губы, сообщает он, будто бы забывая про наш недавний диалог, и я вынуждена кивнуть, признавая, что мой лимит исчерпан. Тянусь к своему полотенцу, решая, что пришло время сделать то, о чём не хочется даже думать, но что так необходимо, как голос Эдварда останавливает меня.