Сколько золота в этих холмах - [32]
– Сэр, – говорит Люси, когда дверь открывается. – Пожалуйста, я пришла на дополнительные уроки.
Учитель хмурится, словно перед ним слабоумный ученик.
– Люси. Ты должна знать: приходить без приглашения – дурной тон.
– Я прошу прощения. В этом все и дело, сэр, я очень многого не знаю. Для меня будет большая честь научиться у вас.
– Мне было приятно тебя учить. Ты умная девочка и такая необычная. Очень жаль – твоя история произвела бы на востоке целую сенсацию, если бы я включил ее в мою монографию! – Люси начинает улыбаться. Учитель Ли упирает руку в дверной косяк. – Но та маленькая сцена насилия была неприемлема. Дикость у тебя в крови, а я не могу позволить, чтобы кто-то будоражил моих учеников. Я должен думать о благе всех.
Люси продолжает улыбаться, хотя теперь уже скованно.
– Я ни с кем не дралась, сэр.
– Ложь не красит твой интеллект, Люси. Я видел тебя в том кружке. И я слышал от других детей, как Саманта спровоцировала все это дело. Нет, результат не имеет значения. Я видел твои намерения.
Учитель отпускает дверь, когда Люси говорит:
– Я не такая, как Сэм. Я другая.
Люси могла бы просунуть руку внутрь, пока дверь еще не закрылась, могла бы схватить то, чего желала так отчаянно. Но это только подтвердило бы подозрения учителя.
И тут ма берется за ручку двери. Учитель Ли негодующе смотрит на ее руку в перчатке, его взгляд поднимается по предплечью до плеча. Учитель заглядывает в ее лицо.
– Спасибо, что учите Люси, – говорит ма.
Голос у ма звучит хрипловато, хотя это так несвойственно ей – она всегда сама гладкость. Ма, которая освежевывает кроликов в предсмертных судорогах, которая однажды вытащила мула из провала. Ма, словно реагируя на мысли Люси, начинает говорить медленнее. Нож, вытащенный из меда.
– Мы к вам долго шли. Не могли бы мы зайти выпить стакан воды?
Ма смотрит на Люси проницательным взглядом, говорящим: «Это наша тайна». Потом она улыбается учителю, ее улыбка подслащенная, как подслащен и голос. Ничего не изменяется. Все изменяется. Учитель отходит назад, придерживает дверь. Часть его силы переходит к ма. Она входит.
Ма усаживается на диван с наполнителем из конского волоса и делает это так, словно всю жизнь сидела на этом диване. Ее кожа светится перед открытым окном. Она здесь на своем месте, в этой комнате с тюлевыми занавесками, полированным деревом, тонкими белыми чашечками с золочеными ободками.
Люси то смотрит в сторону, то возвращает взгляд к ма. И каждый раз дрожь проходит по ее телу. Ма расположилась в центре гостиной, словно картина в раме. Судя по лицу учителя, он испытывает такой же трепет.
Он разливает чай и достает печенье с темной сочной серединкой.
– Варенье сварено из садовой парниковой сливы. Не похожей на местную, горькую. Моя родня на востоке прислала это варенье сначала поездом, а потом фургоном, но вы только попробуйте – сразу почувствуете, что лишние расходы того стоят.
Ма отказывается. «Не ставь себя в положение обязанной», – любит повторять ма. Ее рука в перчатке аккуратно лежит на колене. Люси чувствует себя несчастной, но к печенью не притрагивается.
– Расскажите мне о себе, – говорит учитель.
Время идет, свет скользит по дивану, по телу ма. Высвечивая в каждую единицу времени что-нибудь одно: мягкую щеку, длинную шею, складку локтя, щиколотку, выглядывающую из-под юбки. Тени буйной Сэм исчезают из комнаты, ма – свидетельство порядочности Люси. Учитель Ли и ма говорят о том, откуда ма родом, о последних известиях с далекого востока, о разведении растений и садоводстве, о чтении Люси, о том, как ма учила ее.
– А вы сами? – говорит учитель Ли. – Где вы научились читать?
Люси слышала эту историю с полсотни раз. «Твоя ма была плохой ученицей», – начинает ба. И тут встревает ма: «Скорее уж, у нее был плохой учитель. Твой ба не мог сидеть спокойно». Вместе они пересказывают, как ба учил ма читать, они прерывают друг друга, отпускают глупые шутки, как дети.
Ма улыбается. Смотрит на свою чашку чая так, что тень от ее ресниц падает на фарфор.
– Училась понемногу – то здесь, то там.
– И где же это?
Звучит звонкий смех ма, так подходящий для этой комнаты. Он ничуть не похож на другой ее смех, трескучий. Почти как рев.
– Я думаю, на ваши вопросы должна бы отвечать Люси. Она умненькая девочка. Я знаю, она хочет вернуться в школу.
Кто может отказать ма?
Они выходят, ма наклоняет голову к Люси и спрашивает, довольна ли она.
Заходящее солнце золотит верхушки кустов бакхариса. Мир так прекрасен – хоть ешь его. Волосы учителя Ли, который машет им с крыльца, – цвета кукурузных початков, губы ма – цвета спелого кабачка.
– Я довольна. Но, ма, почему ты не сказала ему, как ты научилась читать?
Дом исчезает из поля зрения. Вместо ответа ма снимает перчатку. Она копается в кармане, потом извлекает руку – ее пальцы в каких-то грязных пятнах.
– Попробуй это, – говорит она, протягивая руку ко рту Люси.
Люси улавливает сладкий запах. Осторожно лижет.
– С самого востока, – говорит ма, вытаскивая горсть сливового печенья из кармана. – Фан синь[42], девочка Люси. Ты видела, сколько он съел? Он не заметит. Он ершистый, но человек добрый.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Великий мастер японской каллиграфии переживает инсульт, после которого лишается не только речи, но и волшебной силы своего искусства. Его ученик, разбирая личные вещи сэнсэя, находит спрятанное сокровище — древнюю Тушечницу Дайдзэн, давным-давно исчезнувшую из Японии, однако наделяющую своих хозяев великой силой. Силой слова. Эти события открывают дверь в тайны, которые лучше оберегать вечно. Роман современного американо-японского писателя Тодда Симоды и художника Линды Симода «Четвертое сокровище» — впервые на русском языке.
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
В основе книги – подлинная история жизни и борьбы деда Луизы Эрдрич. 1953 год. Томас работает сторожем на заводе недалеко от резервации племен. Как председатель Совета индейцев он пытается остановить принятие нового законопроекта, который уже рассматривают в Конгрессе Соединенных Штатов. Если закон будет принят – племя Черепашьей горы прекратит существование и потеряет свои земли.
Нигде не обживаться. Не оставлять следов. Всегда быть в движении. Вот три правила-кита, которым нужно следовать, чтобы обитать в Новых Дебрях. Агнес всего пять, а она уже угасает. Загрязнение в Городе мешает ей дышать. Беа знает: есть лишь один способ спасти ей жизнь – убраться подальше от зараженного воздуха. Единственный нетронутый клочок земли в стране зовут штатом Новые Дебри. Можно назвать везением, что муж Беа, Глен, – один из ученых, что собирают группу для разведывательной экспедиции. Этот эксперимент должен показать, способен ли человек жить в полном симбиозе с природой.
Роман-лауреат Букеровской премии 2019 года, который разделил победу с «Заветами» Маргарет Этвуд. Полная жизни и бурлящей энергии, эта книга – гимн современной Британии и всем чернокожим женщинам! «Девушка, женщина, иная» – это полифония голосов двенадцати очень разных чернокожих британок, чьи жизни оказываются ближе, чем можно было бы предположить. Их истории переплетаются сквозь годы, перед взором читателя проходит череда их друзей, любовников и родных. Их образы с каждой страницей обретают выпуклость и полноту, делая заметными и важными жизни, о которых мы привыкли не думать. «Еваристо с большой чувствительностью пишет о том, как мы растим своих детей, как строим карьеру, как скорбим и как любим». – Financial Time.
Шорт-лист Букеровской премии 2021 года. Современный роман, который еще десять лет назад был бы невозможен. Есть ли жизнь после интернета? Она – современная женщина. Она живет в Сети. Она рассуждает о политике, религии, толерантности, экологии и не переставая скроллит ленты соцсетей. Но однажды реальность настигает ее, как пушечный залп. Два коротких сообщения от матери, и в одночасье все, что казалось важным, превращается в пыль перед лицом жизни. «Я в совершенном восторге от этой книги. Талант Патриции Локвуд уникален, а это пока что ее самый странный, смешной и трогательный текст». – Салли Руни «Стиль Локвуд не лаконичный, но изобретательный; не манерный, но искусный.