Сколько золота в этих холмах - [31]

Слива

«Слива», – нежно говорит ба, разглядывая лицо Сэм. Хотя синяк на щеке Сэм мало походит на плод, столь ею любимый, и появился он от удара камнем, который едва не попал ей в глаз.

Люси начинает подташнивать, и она отворачивается. Ба хватает ее за подбородок. Заставляет смотреть.

– Разве я не говорил? – спрашивает ба. – Будь верна своей семье. Я тебя не так воспитывал. Не трусихой. Не девочкой, которая…

Ма становится между ними. Ее пузо упирается в живот ба, она говорит:

– Ребенок.

Но сегодня ба не заткнуть рот.

– Я тебе говорил, – возражает он, сердито глядя на ма. – Школа не место для Сэм.

– Дважды беда не случается, – говорит ма. – Сэм теперь будет хорошей девочкой, верно, Сэм? Я поговорю с учителем. От школы большая выгода. Кань кань Люси. Посмотри, какая она умница.

Ба не интересуется Люси. Он смотрит на ма. Убийственная тишина снова опускается на комнату. Она, кажется, просачивается сюда из места, которое старше и глубже, чем Люси и Сэм. И из этого места звучит голос ба – особенный, холодный.

– Ты так и не усвоила свой урок? – Словно ма не ма, а маленькая девочка вроде Люси. – Я думал, две сотни напомнят тебе, что не следует считать себя умнее других.

Эти слова ничего не говорят ни Люси, ни Сэм, которая смотрит недоуменным взглядом. Две сотни – бессмысленная цифра. Но ма хватается за стол. Несмотря на то что прежний вес вернулся к ней, она снова кажется больной.

– Во цзи дэ[40], – говорит ма и прижимает руки к лицу. Со всей силой прижимает, словно хочет продавить кожу до кости. – Данжань[41].

Хотя ба и победил в этом споре, вид у него даже хуже, чем у ма. Жизненные силы оставили его. Его больная нога подгибается под ним. Сэм бросается к нему, а Люси бросается к ма, и дом снова расколот.

Это ставит точку на учебе Сэм.

* * *

Желание Сэм сбывается. Ма убирает красное платье, подрезает под рост Сэм рубашку и штаны. «Мальчикам платят больше», – говорит ба, и ма не возражает, хотя она не хочет укорачивать Сэм волосы. Она заплетает их в косичку, чтобы скрыть выстриженное место, все волосы подтыкаются под шапку.

После той ссоры ма погрузилась в жуткое молчание. В ее глазах отчужденность. Она вздрагивает, когда Люси заговаривает с ней, вид у ма такой, будто она только-только вылезла на поверхность из шахты.

– Я хочу сегодня остаться дома, – повторяет Люси.

– Школа? – говорит ма, мигая.

Она отворачивается наконец от окна, занавешенного клеенкой, через которую она смотрела на смазанные контуры горизонта.

– Учитель Ли сказал, чтобы мы не беспокоились.

Он напустился на ковбоев, кричал: «Перестать, ах вы, звереныши!» Он взял ножницы из руки Сэм и помог подняться рыжеволосой. «Идите домой, – сказал он Люси. – И можете завтра не возвращаться».

Люси благодарна за это разрешение. Вот только учитель забыл сказать, когда ей нужно вернуться. Проходит неделя – от него ни слова. Слива Сэм претерпевает обратные изменения: от черной к фиолетовой, потом к синеватой, потом к цвету незрелой зелени. Ба по-прежнему не хочет смотреть на Люси. Ма не хочет смотреть на ба. Атмосфера в хибарке более удушающая, чем обычно. Приходит воскресенье, ожидание становится для Люси невыносимым. Когда ба и Сэм отрабатывают в шахте дополнительную смену, она решает посетить учителя. Несколько недель назад он говорил о дополнительных уроках для нее, сказал, как найти его дом.

К ее удивлению, глаза ма проясняются. Ма решает пойти с ней.

* * *

Они долго идут по главной улице в южную часть городка, табличка с надписью «ЛИ» направляет их на узкую тропинку. Учитель живет на дороге, которая принадлежит ему одному, начинается она как грунтовка, а продолжается гравийной отсыпкой. Вскоре по обе стороны начинаются аккуратные ряды бакхариса с подстриженной ровной верхушкой. Пыльные листья скрывают неприглядную изнанку магазинов, вид на шахтерскую часть долины. И еще они скрывают людей, которые смотрят на ма даже пристальнее, чем они смотрят на Сэм.

Когда они добираются до учительского дома – с его двумя этажами и каменной трубой, крыльцом и восемью стеклянными окнами, пристройкой-конюшней с серой лошадью, вероятно Нелли, кобылой учителя, дома такого аккуратного, что сердце у Люси начинает биться быстрее, – она вдруг обнаруживает, что хотела бы, чтобы ма оказалась далеко-далеко.

Люси не составляло труда рассказывать учителю истории про ма. Но при встрече лицом к лицу не скрыть ног ма, хотя и красивых, но с растрескавшимся ногтем на одном из пальцев. И хотя ма прячет выпирающий живот под юбкой, огрубевшие руки под перчатками, ничто не может скрыть ее голоса. После истории любимый предмет учителя Ли – красноречие. Ма говорит неправильно. С ритмичной мелодичностью. У нее манера глотать одни звуки и протягивать другие.

– Я хочу поговорить с ним одна, – говорит Люси. И, упреждая возражения ма, добавляет: – Я могу сама. Ты мне не нужна.

Улыбка у ма напоминает оскал.

– Кань кань. Ты выросла. – Она отходит на шаг назад, потом наклоняется к уху Люси и говорит: – Нюй эр, ты напоминаешь мне меня в твоем возрасте.

Какая-то часть Люси всю жизнь ждала этих слов. В ее ушах теплый присвист, ее сердце высоко воспаряет в груди. Будь они одни на тропинке в этих наступающих сумерках, она бы заорала от радости, наплевав на то, что ее могут услышать. Здесь она не забывает о стеклянных окнах, благородной тишине лужайки, окруженной кустами бакхариса. Она стоит неподвижно. Ждет, когда ма отойдет к стене, чтобы ее не было видно. И только после этого стучит.