Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг. - [56]
При попустительстве руководства спецлагерей или несмотря на их протесты, «бывших военнослужащих», имевших необходимую квалификацию, могли использовать как грузчиков[913]. Нежеланием «спецконтингента» работать могли также прикрывать недостатки собственного планирования[914]. Не слишком заботились и о технике безопасности — в УПВИ отмечали, что «командование лагерей имеющиеся случаи травм склонно относить за счет "собственной неосторожности" пострадавшего. Между тем обследование состояния техники безопасности на объектах работ в отдельных лагерях показывает, что хозорганы мало внимания уделяют этому вопросу, а командование лагерей, предоставляя хозоргану рабочую силу, с нарушением целого ряда положений и правил по технике безопасности, не организует учебы по техминимуму»[915]. Соответствующими могли быть и условия труда — так, на заводе № 460 в одном из цехов содержание бензола в воздухе в 4,5 раза превышала норму[916]. Эти явления можно объяснить рациональным поведением экономического агента, не желавшего тратить ограниченные ресурсы на рабочую силу, которую дали бесплатно и в любой момент могли забрать обратно.
Есть и примеры ярко выраженной личной неприязни к «спецконтингенту». Начальник ПФЛ № 174 докладывал, «что со стороны некоторых представителей заводской администрации до сего времени не изжито грубое, издевательское отношение <…> называли отдельных бывших военнослужащих "шакалами", "предателями", "изменниками"». Несмотря на то, что об этом было «доложено директору завода, который в дальнейшем предупредит весь свой аппарат», эти явления не прекратились[917]. В ПФЛ № 283 заведующий шахтой открыто сказал комиссии, что «люди работают плохо <…> сделать не могу ничего, это же не люди, а варвары, нет у меня ничего, пусть заботится Управление лагеря, мне нужны люди, план, уголь, остальное меня не касается». «Спецконтингент» он называл ««изменниками родины, паразитами, предателями и т. д.», добавляя к этому удары[918].
Были и противоположные явления. Администрация завода № 88 НКВ нередко просила «о сокращении срока наказания, в виду ущерба производства из-за отсутствия» проверяемого[919]. Там же просили расконвоировать «спецконтингент», называя их «товарищами» и отмечая, что они «проявили себя как дисциплинированные, хорошие работники, выполняющие порученные задания от 130 % до 160 %»[920]. В другом цехе администрация, партийная и профессиональная организации поручались за «стахановцев-отличников производства … служащих примером для остальных» и просили их расконвоировать[921]. Директор завода отдельным приказом поздравил «весь коллектив спец. контингента военнообязанных» с годовщиной революции, объявил благодарность и выдал денежную премию «наиболее отличившимся стахановцам»[922].
«Начальники цехов, мастера завода также отмечают добросовестное отношение к труду на производстве и на мои вопросы о претензиях к с/к говорили только о хорошем отношении к производству» — зафиксировал начальник политчасти лагеря[923]. Начальник цеха даже просил ускорить проверку одного бывшего военнопленного, чтобы тот, хороший работник, мог перейти работать на завод, «выйти из спецконтингента»[924]. На предприятии, обслуживаемом спецлагерем № 0201, «лучшие рабочие из спецконтингента, добившись повышения квалификации до высокого разряда, переведены в инструктора и мастера цехов», а другие проверяемые получили премии за внедренные по их инициативе рацпредложения[925].
Подобная социализация в трудовом коллективе была невозможна без согласия рядовых рабочих. Изначально предполагалось, что до контактов с «бывшими военнослужащими» будут допущены только люди из числа «членов партии, комсомольцев, а также проверенных беспартийных рабочих, среди которых должна быть произведена соответствующая разъяснительная работа о недопущении незаконных связей с контингентом и об ответственности за таковую»[926]. Но выделить для проверяемых отдельные участки работ не удалось, поэтому, как констатировали лагерные отчеты, «общение спецконтингента с вольнонаемным составом рабочих неограниченно»[927]. Через них «бывшие военнослужащие» получали вещи, письма и документы, доставали алкоголь[928]. Фиксировались случаи укрывательства побегов и даже содействия им[929]. Поэтому руководство лагерей старалось не допустить слишком близких отношений: «перед нашим появлением представители НКВД собрали митинг, на котором заводчанам сообщили, что мы все — изменники Родины, предатели и шпионы и что какая-либо связь с нами будет караться по закону»[930].
При этом, как и в случае с персоналом лагерей, в задачу политорганов также входило недопущение и осуждение враждебных действий против «спецконтингента». На том же заводе № 88 при ПФЛ № 0303 сменный мастер «дискредитировал рабочих с/контингента с политической точки зрения, т. е. обзывал рабочих трусами, так как они подняли руки вверх немцам, а также разное в этом духе»[931]. Другой мастер в ответ на пререкания «вместе с двумя своими помощниками схватили Янина и потащили его в контору цеха, говоря, что он арестован и что его посадят в тюрьму как изменника. Янин сопротивлялся. Дело дошло до драки». Другой конфликт возник из-за дополнительных талонов на питание, которые механик цеха отказывался выдавать: проверяемый был назван «предателем и изменником», тот в ответ пообещал за такие слова «разбить голову камнем», после чего рабочие затащили «спецконтингента» в контору, избили и заперли
