Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг. - [51]
Другой причиной конфликтов была кадровая политика хозяйственников. Так, в Южском спецлагере № 165 в начале 1942 г., как писали особисты Берии, «назначение бывших военнослужащих на руководящие командные должности в зоне лагеря производится без предварительной проверки и согласования с особым отделом, в результате чего командование возложено на лиц, не внушающих доверия. Из 47 бывших военнослужащих, назначенных на командные должности — особым отделом арестовано 3 человека, проходит по компрометирующим материалам — 13 человек, из них 2 разрабатываются по подозрению в шпионаже»[829].
В том же отчете далее сообщалось, что «со стороны начальника лагеря майора госбезопасности тов. Федюкова наблюдается игнорирование интересов оперативной работы, а в ряде случаев противодействие ей. Вместо улучшения условий работы особому отделу создаются дополнительные трудности, отражающиеся на успешном выполнении серьезных задач, стоящих перед особым отделом»[830]. Видимо, начальник лагеря не хотел давать особистам дополнительные помещения, а также ставить агентуру на лагерные должности, перемещать ее по заявкам чекистов из барака в барак.
Хозяйственники вмешивались в ход проверки, пытаясь ее ускорить — проверенные «бывшие военнослужащие» нужны были для работы в лагере, а затем и в вооруженной охране[831]. Со своей стороны торопили проверяющих и политические отделы — по мнению начальник политотдела ОПФЛ, «работники СМЕРШ очень долго проверяют коммунистов. Необходимо выделять заслуженных людей и коммунистов и ускорять их проверку с тем, чтобы дать им возможность принять активное участие в боях за родину»[832].
Требования работать быстрее чекистам в ПФЛ поступали также от их начальства. Самая масштабная акция по ускорению была предпринята весной 1942 г. для разгрузки переполненных спецлагерей. Берия 11 марта отправил в особые отделы четырех из них, не справлявшихся с изначально заданными напряженными планами[833], суммарно 105 оперативных сотрудников[834]. Также дополнительные кадры были направлены в Грязовецкий и Череповецкий спецлагеря[835].
Чекистов поторапливали и в более спокойные периоды — в мае 1943 г. заместитель Абакумова генерал-лейтенант П.Я. Мешик оставил на отчете одного из спецлагерей резолюцию «аппарат лагеря в 19 человек бездельничает! За 12 дней при наличии 19 оперработников проверить всего 90 человек — это просто преступление!!!»[836]. Если нужно было передать людей в постоянные кадры промышленности, то особистам также поступал приказ по линии их начальства на ускоренную проверку, как это было в мае 1944 г. в угольных лагерях[837]. Дополнительных ресурсов для этого не выделялось.
Экономическое использование «спецконтингента» сильнее других факторов снижало качество работы контрразведки в ПФЛ. Одной из проблем был вывод людей на работу вне лагеря. Администрация стремилась заготовить дрова, вспахать поля и хоть как-то выйти на самообеспечение при скудном центральном финансировании. Особистам же при этом приходилось вести допросы ночью, надеясь, что днем подозреваемый в шпионаже не совершит побег. Для предотвращения этого всех подозрительных стремились содержать под замком, чем подрывали хозяйственную деятельность лагеря. Руководство УПВИ вставало на сторону особистов только когда побеги приобретали угрожающие масштабы[838]. Несмотря на регулярные напоминания руководства НКВД согласовывать этот вопрос со СМЕРШем, даже в 1944 г. во многих лагерях «вывод на работу производился без учета имеющихся в органах контрразведки СМЕРШ данных»[839].
Во время хозяйственных работ ценный для следствия свидетель мог погибнуть. Как отмечалось в медицинском отчете, «ведущим заболеванием наших лагерей является в первую очередь производственный травматизм»[840]. Высокой смертности способствовало то, что проверяемых часто не снабжали спецодеждой и не объясняли им технику безопасности[841]. На приказе НКВД от 15 февраля 1944 г., призванным прекратить эти явления, стоит в том числе подпись начальника СМЕРШа Абакумова[842].
При экономическом использовании «спецконтингента» новые возможности открывались для побегов. В январе 1944 г. Петров отмечал, что хороших производственных показателей спецлагеря добились за счет серьезнейших нарушений режима[843]. Так, в 1943 г. в спецлагере № 0108 все побеги были совершены с производственных объектов[844]. Позднее будет указано на неправильное поведение начальнику Подольского ПФЛ подполковнику госбезопасности Агапову, использовавшему людей на огромном числе хозяйственных объектов без всякого согласования со СМЕРШем и руководством УПВИ
