Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг. - [14]
Судя по сделанными архивистами пометкам на документах[190], следующим приказом НКВД о спецлагерях стал № 00161 от 28 января 1942 г. В ГАРФе данный документ отсутствует, однако можно предположить, что в нем речь шла о создании еще ряда спецлагерей (Горячий Ключ (Саратовский), Новороссийский, Гороховецкий № 170, Усьманский № 192, Валуйский № 196[191], Абинский № 240, Керченский № 250.). Точно известно, что Колтубанский № 252 был создан именно этим приказом[192], не выявленным приказом от 28 января 1942 г. был создан и Новороссийский лагерь[193].
Причины создания спецлагеря № 252 на западе Чкаловской области не ясны. Возможно, это связано с тем, что в ходе эвакуации из Москвы управлений и отделов НКВД еще в июле 1941 г. УПВИ отправилось в Чкалов[194]. Организацию в Краснодарском крае трех лагерей следует связать с начавшимися в середине января боевыми действиями на Керченском полуострове[195]. Хотя С.П. Сигачев относит работу Урюпинского спецлагеря № 256 к 1942 г., в листах рассылки документации УПВИ и списках лагерей за этот период он отсутствует. Имеются лишь данные о том, что в феврале 1943 г. лагерь был «организован вновь»[196], а до этого был передислоцирован в Урюпинск из города Михайловка[197].
Создание части лагерей санкционировалось не приказами НКВД — например, Радинский № 188 был развернут 24 января 1942 г. по постановлению Тамбовского городского комитета обороны в исполнение распоряжения замнаркома А.И. Серова[198]. Полученное в ходе исследования общее количество лагерей на начало марта совпадает с числом 19, которое назвал Берия в записке в ГКО[199].
В марте происходит явная концентрация лагерей в районе последующей Харьковской операции. Приказами НКВД №№ 00452 от 7 марта и 00520 от 16 марта 1942 г. дополнительно создавались Масловский, Белокалитвенский № 278 и Каменск-Шахтинский № 280 лагеря. В районе же планируемого наступления в Крыму открывался Керченский спецлагерь № 250. Он оказался настолько близко к линии фронта, что 2 марта был подвергнут бомбардировке зажигательными бомбами[200]. Боровичский спецлагерь № 270 в Ленинградской области располагался в непосредственной близи от района активно шедшей на момент его создания Любанской наступательной операции. Для других участков фронта развертывались Красногорский № 27 и Явасский спецлагеря[201].
Заметно, что развертывание лагерной сети в начале 1942 г. обусловливалось положением на фронте: спецлагеря открывались в районах наступлений Красной Армии, где ожидался приток «окруженцев» и освобожденных из плена. Фактическое время начало работы спецлагерей и требования приказов об открытии могли существенно расходиться. Начальник Белокалитвенского лагеря № 278, назначенный приказом от 7 марта, прибыл в лагерь 24 марта и 29 марта доложил в УПВИ, что, помимо него, имеется всего 2 сотрудника и лагерь как таковой не организован[202]. Данная информация, учитывая прекращение упоминания лагеря с мая 1942 г., заставляет предположить, что он так и не приступил к работе. Учитывая скудность материальных и кадровых ресурсов, в приказах о создании спецлагерей с весны стало постоянным требование начальнику областного Управления НКВД оказать «необходимую помощь в организации лагерей».
Не выявлены в ходе исследования номера Тамбовского, Саратовского, Новороссийского, Явасского и Масловского спецлагерей, фигурирующих в документации. УПВИ начало присваивать цифровые обозначения только в марте 1942 г. Названия и номера лагерей, для которых отсутствуют приказы НКВД о создании или закрытии, были выявлены путем работы с документацией УПВИ и, в отдельных случаях, с выдержками из фильтрационных дел, где указывалось местонахождение спецлагерей и их номера[203].
Расширение сети спецлагерей, которых к первому апреля насчитывалось уже 26, связано с большим поступлением людей. На 1 февраля 1942 г. в системе фильтрации (спецлагеря, СПП и находящиеся в пути) находилось, по данным Сопруненко, 77.113 человек[204]. К 23 февраля в спецлагерях содержалось 68.557 человек, ожидалось поступление еще 36.370 проверяемых[205]. Учитывая, что всего в 1942 г. в спецлагеря поступило 172.081 человек[206], на первые месяцы приходится пик нагрузки на фильтрационную систему. Темпы развертывания спецлагерей и ведения проверки отставали от скорости поступления проверяемых. Так, УНКВД по Ивановской области докладывало, что 1 февраля в Южском спецлагере содержится уже 6.000 человек и они продолжают поступать, лагерь переполнен и распространение тифа в связи с этим приняло угрожающие масштабы[207].
Причины переполнения лежат также в раздельной подчиненности СПП и спецлагерей. Не было ясности, должны ли военные направлять контингент в приписанный к фронту спецлагерь, или НКВД должно указывать военным, куда и когда отправлять людей. На СПП лишние рты были не нужны и тыловики отправляли в лагеря людей как можно быстрее. В Колтубанском лагере не хватало даже землянок, «а этапы все идут и идут» — обречено замечал его начальник[208]. На следующем сообщении Берия оставил вопросительную резолюцию: «Тов. Сопруненко. Кто дает направление в лагерь — вы или командование?»
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Работа посвящена одной из актуальных тем для отечественной исторической науки — Второй пандемии чумы («Черной смерти») на территории Золотой Орды и прилегающих регионов, в ней представлены достижения зарубежных и отечественных исследователей по данной тематике. В работе последовательно освещаются наиболее крупные эпидемии конца XIII — первой половины XV вв. На основе арабо-мусульманских, персидских, латинских, русских, литовских и византийских источников показываются узловые моменты татарской и русской истории.
Представленная монография затрагивает вопрос о месте в русско- и церковно-ордынских отношениях института киевских митрополитов, столь важного в обозначенный период. Очертив круг основных проблем, автор, на основе широкого спектра источников, заключил, что особые отношения с Ордой позволили институту киевских митрополитов стать полноценным и влиятельным участником в русско-ордынских отношениях и занять исключительное положение: между Русью и Ордой. Данное исследование представляет собой основание для постановки проблемы о степени включенности древнерусской знати в состав золотоордынских элит, окончательное разрешение которой, рано или поздно, позволит заявить о той мере вхождения русских земель в состав Золотой Орды, которая она действительно занимала.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.