Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг. - [13]
Приказ НКВД № 001735 «О создании специальных лагерей для бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и в окружении противника» от 28 декабря 1941 г. / 6 января 1942 г. зафиксировал важные особенности работы этих учреждений[181]. Проверка лагерных контингентов возлагалась на особые отделы, подчинявшиеся Управлению особых отделов НКВД. Они работали автономно от всей остальной администрации в лице начальников и комиссаров спецлагерей. Второй особенностью было снабжение лагерей: при подчиненности НКВД обеспечивать их помещениями, казарменным инвентарем, постельными принадлежностями, питанием, отоплением, необходимым обмундированием и санитарной обработкой должно было Управление тыла НКО.
13 января вышла инструкция, регламентировавшая содержание проверяемых в спецлагерях[182]. В ней описывается типичный лагерь — ограда, вышки, колючая проволока, жилые помещения, за которыми закреплялись контингенты. В проекте инструкции предполагалось проживание проверяемых в бараках и корпусах, однако реалии зимы 1941–1942 гг. привели к добавлению «и землянках». Свидания и переписки запрещались. Помимо СПП, поступление контингентов ожидалось от органов НКВД и специальных госпиталей. На территории лагеря частично сохранялись армейские порядки. Комсостав (от младшего лейтенанта и выше) размещались в отдельных помещениях. Рядовые и младший комсостав «при встрече с начальствующим составом обязаны приветствовать его, согласно устава Красной Армии». Начальники лагерей не могли накладывать дисциплинарные взыскания на «бывших военнослужащих» из числа командиров и комиссаров полков и высший командный состав. Помимо этого, инструкция уточняла, что вопросы снабжения спецлагерей решаются указаниями не только ответственного за это НКО, но и самого НКВД.
После прохождения проверки большинство «фильтрантов» направлялось в действующие воинские части. Всего к концу 1942 г. из 172.081 человек, поступивших в спецлагеря, 150.512 были отправлены в военкоматы[183]. Более детальные данные имеются по отдельным лагерям. В 1942 г. из принятых Череповецким спецлагерем № 158 5653 человек были переданы в районный военкомат 4.077, арестованы — 358, умерли — 29, бежали 4, переданы в Грязовецкий спецлагерь — 1.152 человека[184]. В Грязовецком № 150 за весь 1942 год из принятых 12.439 человек были отправлены РВК 11.424, арестовано 495, умерло 13 и бежало 4 проверяемых[185]. Схожие цифры дает статистика движения и по Старобельскому лагерю № 245: к 1 мая 1942 г. в него прибыло 6.880 человек, из них было передано в РВК 5.783, арестовано особым отделом 47, бежало 11, умерло 12 человек. Также из него было передано 1-му управлению НКВД УССР 10 человек, а особым отделам 37-й и 28-й армий 21 человек[186]. В Южском спецлагере № 165 к 15 августа 1942 г. прибыло 8.384 человека, из них убыло в РВК 7219, арестовано 381, умерло 39, было отправлено в Управление Особых отделов НКВД в Москву 50 и в УНКВД Ивановской области 5 человек[187]. Из приведенных данных следует, что для части проверяемых спецлагеря не были финалом проверки — их могли отправить в другие подразделения органов государственной безопасности.
Логика регионального развертывания первых 4 спецлагерей (Грязовецкий № 150, Южский № 165, Тамбовский, Фроловский № 248 (ранее планировалось открыть его в Ново-Аннино, но подходящих свободных помещений там не нашлось)), которые предписывал создать в трехдневный срок приказ НКВД № 001735, объяснена в его тексте: Грязовецкий должен был обслуживать сразу 4 фронта (Карельский, Ленинградский, Волховский и Северо-Западный), Южский и Тамбовский принимали людей от двух фронтов каждый (первый — от Западного и Калининского, второй — от Брянского и Юго-Западного), Фроловский предназначался только для Южного фронта. От передовой все эти пункты находились довольно далеко, особенно в случае с Южным фронтом. Ответственность за их быструю организацию лежала на заместителях Берии — Серове и В.В. Чернышове. В Грязовецком и Южском лагерях уже имелась инфраструктура: первый располагался в монастыре святого Корнилия, использовавшегося в качестве дома отдыха[188], второй еще в 1939 г. принял пленных польских военнослужащих, а затем и красноармейцев, вернувшихся из финского плена[189].
Этот же приказ предписывал начальнику УПВИ Сопруненко создать, теперь уже в декадный срок, еще 6 лагерей. Для южного и северного флангов советско-германского фронта создавалось еще по одному спецлагерю (Череповецкий № 158 и Старобельский № 245). Для наиболее активно наступавших войск Западного направления создавалось уже не 2, а 4 спецлагеря (Рязанский № 178, Суздальский № 160, Острогожский № 268, Подольский № 174). Большая их часть располагалась недалеко от линии фронта. Компактное развертывание северных лагерей на значительном удалении от передовой объясняется тяжелыми климатическими условиями, затрудняющими строительство любых объектов.
