Шашечки и звезды - [22]
— Слыхал последнюю сводку по радио… Фронты пошли в наступление!.. От Вислы… Началось 12 января… Освобождено много населенных пунктов… Наши войска ведут наступление на широком фронте! Гитлеровцы удирают…
СТАРТУЮТ ТОЛЬКО ОТВАЖНЫЕ
События, разыгравшиеся на фронтах, волновали всех. Летчики собирались у радиоприемника, жадно слушала сводки о сражениях, повторяли названия населенных пунктов, освобожденных в победоносном марше советских войск.
А снег, как назло, продолжал валить без перерыва. Персонал, обслуживающий аэродром, неустанно боролся со снегом, но результаты были незначительными. Ежедневно группы бойцов выходили на расчистку стартовой полосы, которая за ночь вновь покрывалась свежим слоем белого пуха. Механики хлопотали около самолетов на стоянках, очищали их от снега, откапывали занесенные шасси, стряхивали пышные шапки с брезентовых чехлов, прикрывающих моторы и винты.
Летчики проводили дни в аэродромном клубе, обсуждали ход наступления, играли в шахматы, читали старые и свежие газеты и журналы. Писали письма в Карловку.
Бородаевский с группой летчиков из своей эскадрильи возвращался с обеда. Остановились у входа в клуб.
— Сегодня опять пятнадцать градусов мороза, — сказал Женька Пирогов. — И так уже несколько дней…
— А снег все падает. — Скибина отряхивал воротник куртки, густо осыпанный белыми хлопьями.
— Если так будет и дальше, нас здесь окончательно засыплет. Только весной, когда растает снег, найдем свои самолеты… — Женька говорил это в шутку, но в его голосе слышалось раздражение, вызванное вынужденным бездействием.
— Мы должны наконец чем-нибудь заняться! — сказал Славек, выражая мысли многих товарищей. — Так дальше нельзя…
— Послушайте, а может, нам возобновить работу нашего кружка самодеятельности? — предложил Бородаевский.
— Прекрасная идея!
Обрадованный Василий широко улыбнулся, показав все зубы, и двинулся к выходу. Вошли в просторный зал и замерли от неожиданности. На примитивных подмостках из столов и досок стоял Еремин и увлеченно рисовал. На большой стене уже виднелся набросок фигуры молодой женщины, с беспокойством всматривавшейся в даль, в надвигающуюся от горизонта страшную грозу. Придя в себя от неожиданности, летчики стали громко хвалить Еремина за инициативу, с восторгом отзываясь о его способностях.
Вскоре картина была закончена, изображенную на ней женщину назвали Катюшей, и теперь она приветствовала пилотов, прилетавших в Прилуки.
В тот вечер в клубе не скучали: организовали дружеский вечер. Солдатский юмор, шуточные и лирические песенки, зажигательный казачок, задорно исполненный Ваней Зимаковым, понравились всем. Несложную декорацию выполнил, конечно, незаменимый в таких случаях Еремин. Программа завершилась выступлением Славека. Сильным, звонким голосом он читал стихи Маяковского — своего любимого поэта.
После недели непрерывного снегопада небо прояснилось. Теперь можно было подумать о возобновлении полетов. Но стартовая полоса на аэродроме вовсе не напоминала взлетную площадку. Это был скорее длинный и довольно узкий коридор, в котором почти без труда мог спрятаться взрослый человек. Командование аэродрома решило как можно скорее отправить застрявшие здесь самолеты на фронт. Ведь там в них очень нуждались. Тем более что пришло известие об освобождении Варшавы, советские части и 1-я армия Войска Польского стремительно продвигались на запад. Все понимали, как нужен сейчас фронту каждый самолет.
Самолеты вручную выкатывали со стоянок на старт. Об использовании автотягачей не могло быть и речи: сугробы намело выше пояса. Летчики собирались около машин и с опаской глядели на проход, по которому должны были стартовать.
Бородаевский медленно пошел по проходу. Разглядывал его стены, смотрел на утрамбованный под ногами снег. За ним шел Еремин.
— Это все равно что стартовать из мешка, — мрачно сказал он командиру эскадрильи.
— Да, этот коридор чуть пошире размаха крыльев машины, — отметил Василий. — Но, знаешь, это даже хорошо…
— Чего уж тут хорошего?
— Старт отсюда произведем как по ниточке…
— У тебя на уме всегда одни шутки, — хмуро ответил Еремин. — Сам ведь знаешь, старт отнюдь не будет легким. Мы-то еще, может, и справимся, а вот наши молодые? Ой, нелегко…
— Ну и что из того, что нелегко? Думаешь, на войне делают только то, что легко? А воздушный бой вести легко? А вынужденная посадка? Или возвращение на подбитом самолете, который зачастую только чудом держится в воздухе?
— Слушай, Вася… — попытался Еремин прервать поток слов капитана. Он понимал замысел и выводы командира, но не был полностью убежден в возможности старта в таких условиях. Впрочем, опасался он не за себя. Беспокоился о молодых пилотах из своего звена.
— Что «Вася»? — рассердился Бородаевский. — До конца зимы хочешь просидеть на этом загаженном аэродроме? Знаешь ведь, что мы должны лететь дальше. Нельзя попусту тратит время и ждать у моря погоды. Такую роскошь позволить себе можно после войны.
— Да, но…
— Никаких «но»! Ты помоги мне объяснить ребятам, что нет здесь никакой проблемы. Дело легкое и простое. Я стартую первым, остальные — за мной!
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».