Шашечки и звезды - [20]

На фронтовой авиабазе в Рогани уже кипела напряженная работа. Наши летчики с первого дня своего пребывания на базе включились в работу. Их было здесь сто восемнадцать человек, прибывших из всего корпуса.

Капитан Грудзелишвили оторвал взгляд от карты и посмотрел на летчиков, сидящих за столами и тоже сосредоточенно изучавших карты, испещренные цветными линиями. Самолеты после тщательной проверки пилотами уже были приняты. Группа разрабатывала трассы перелета из Рогани на фронт. В полной готовности все ждали только приказа к перелету. А тем временем корпели над картами, наносили трассы, рассчитывали время полета, запоминали характерные ориентиры местности, заучивали названия крупных населенных пунктов на трассе, расположение железнодорожных линий, лесных массивов.

Грудзелишвили встал из-за стола и подошел к ближайшему столу. Командир первого звена старший лейтенант Виктор Халтурин обводил кружком промежуточный пункт — Прилуки. Рядом летчики из его звена наносили трассу полета на свои карты. Капитан подошел к следующему столу, но здесь даже не задержался. Пономарев с Красуцким превосходно справлялись со своим делом. Бросив беглый взгляд на две остальные группы, командир эскадрильи не спеша вернулся на свое место. Пилоты отложили цветные карандаши, свернули карты.

— Завтра утром стартуем. Наша эскадрилья летит первой. Взлет звеньями. — Голос капитана звучит спокойно, каждую фразу Грудзелишвили взвешивает. Он не тратит слов напрасно, когда ставит боевые задачи. Другое дело вне службы: он всегда шутит, когда разговаривает с товарищами. Здесь же действуют устав, инструкции, которых этот опытный офицер строго придерживается. — Первое звено веду я. Следующие в порядке очередности стартуют с интервалом в минуту. Сбор всей эскадрильи в круге над аэродромом. Первый этап перелета — Прилуки. Высота восемьсот, скорость четыреста пятьдесят. Роспуск эскадрильи на большом круге над аэродромом в Прилуках. Приземление парами, поочередно, с отходом влево на малый круг. Все понятно?

— Да! — подтверждает дружный хор мужских голосов.

— Все в порядке? Самочувствие хорошее? — Эти вопросы Шота задает уже скорее для проформы. Он знает, что ребята рвутся к делу, им надоело бесцельное просиживание на аэродроме и ограниченное время для полетов.

— Да. В порядке, — отвечают офицеры.

— До утра вы свободны. Выспаться, отдохнуть, так как завтра приступаем к выполнению нового задания.

Красуцкий отправился на квартиру с Пономаревым. Они сдружились, привыкли друг к другу. Мише нравился веселый, решительный и храбрый Красуцкий. Опыт ему подсказывал, что из этого молодого человека выйдет хороший боевой летчик. Александр во всем старался подражать товарищу. Более всего ему импонировало то, что Пономарев, несмотря на молодость и не очень большой фронтовой стаж, уже имеет на своем счету один сбитый самолет, участвовал во многих боевых вылетах и воздушных схватках.

— Так что с завтрашнего дня опять начнем летать? — прервал молчание Пономарев.

— Какие это полеты, — пробурчал Красуцкий. — Обычная игра в извозчики…

— Брось, не нервничай. Знаешь ведь, что фронту нужны самолеты.

— А летчики фронту не нужны?

— Конечно, тоже нужны. Но пойми, парень, готовится новое наступление, и, кажется, мощное…

— Вот именно, сам говоришь: мощное! А мы будем сидеть в тылу и только перегонять самолеты для тех, кто на фронте, — прервал друга Красуцкий. — Если и дальше так пойдет, то война закончится без нас. А если мы и увидим немцев, то только тех, кого наши возьмут в плен!

— Ничего не поделаешь, — попробовал успокоить его товарищ. — Мы должны выполнить задание.

— Задание, задание, — продолжал ворчать недовольный Александр. — Для меня настоящее задание может быть только на фронте!

— Слушай, Саша, — Пономарев сделался серьезным, — неужели ты думаешь, что только у тебя руки чешутся, что только ты хочешь бить фашистов? А я не хочу? А мы все, старые фронтовики, не хотим? Может, ты думаешь, что мы уже с ними все свои счеты свели? Симонова знаешь?

— Конечно, знаю. — Александр не понял, куда клонит товарищ.

— А знаешь ли ты, что гитлеровцы уничтожили всю его семью и он остался на свете один как перст? Потерял на войне ногу, но продолжает летать. И не только летает, но и стреляет! Превосходно стреляет! Уже восемь фашистов на его счету, но счет еще не закрыт. И не жалуется. Он тоже наверняка предпочел бы сражаться на фронте, чем сидеть в тылу, но приказ есть приказ.

— Ведь знаешь, Миша, я не против приказа, — оправдывался Красуцкий.

— Знаю. И хорошо понимаю тебя. Помню, не мог дождаться, пока окончу училище, а потом — когда вылечу на первое боевое задание. Но ты не огорчайся, друг! Еще успеем повоевать…

Капитан Марков медленно сложил карту. Подошел к окну и остановился, всматриваясь в припорошенный снегом пейзаж. Мысленно перенесся в далекую и незнакомую Польшу, до которой они скоро должны дойти. Правда, к сожалению, не так, как вначале думали — не в боях с врагом, а как «доставщики» самолетов, но все-таки приземлялись уже на польской земле.

Вспомнились ему известные по карте и инструктажу отдельные этапные пункты: Рогань, Прилуки, Киев, Ровно, Владимир-Волынский. От них путь вел уже на польские аэродромы: Замость или Дыс. Трасса длинная и трудная, насчитывающая около тысячи километров, значительно превышающая дальность полета истребителя. Могут быть разные неожиданности. В окрестностях Харькова проходит зона магнитной аномалии. Пилоты до сегодняшнего дня помнят злоключения Красуцкого и Пономарева. Дальше, за Прилуками, лежат километры незнакомой местности. Чужие, битком набитые пересыльные аэродромы. В воздухе тоже будет тесновато, это ведь главная трасса на фронт. А зима нынешняя капризная…