Санки, козел, паровоз - [42]

И тогда Витя Гусев повел ее в правление отдавать, сказал, что больше не нужна, привязал и ушел. Ночка отвязалась и снова приплелась к его дому Он опять… Ноябрь был. Так и гоняли лошадь, не кормили, не поили. Уж не знаю, где-нибудь в поле упала от бессилия или кто отвел на мясокомбинат. Тридцать лет она на этих сволочей… Хоть бы застрелили из жалости. У меня эта Ночка долго перед глазами стояла. Вот мы опять к Адику вернулись, к дятлу, стало быть. Знаешь, лучше, я тебе анекдот расскажу. Диалог такой:

— Что-то меня Гондурас беспокоит.

— Беспокоит? А ты не чеши.

Ну вот, улыбаешься. Что, с бородой анекдот? А я и не знал. Ну ничего, я тебе потом другой расскажу, посвежее.

Да, заяц Павла определенно оказался несъедобным, мы с тобой это понимаем. А все потому, что не читали они с Татьяной старый рецепт заячьей похлебки, записанный супругой Шекспира Анной, урожденной Хетеуэй, в ее амбарной книге. Вот он, этот рецепт:

Возьмите зайца средних размеров, снимите с него шкурку — осторожно, не повредите, что под ней. Засуньте руку под ребра и вытащите легкие. Дайте крови стечь в миску.

Разрубите тушку на куски. Отделите мясо от костей или кости от мяса — на выбор. Сложите кости в кастрюлю, залейте холодной водой, добавьте репу, морковь, стебель сельдерея и несколько луковиц.

Кипятите полчаса, если заяц молодой, или все два часа, если он успел пожить.

Процедите заячью кровь через мелкое сито, добавьте немного воды, жменю овсяной муки мелкого помола и положите все это в сотейник.

Тушите, помешивая в одном направлении, до закипания. Упаси вас Бог дать крови свернуться и образовать комочки. Достаньте вываренные кости из кастрюли.

Овощи протрите через сито. Добавьте кровь, коли она уже вскипела.

Нарежьте мясо мелкими, с серебряную монету, кусочками и все переложите в кастрюлю — к тому, что уже там.

Кипятите всю смесь, хорошенько помешивая, полтора часа, а для престарелого зайца — все два.

Добавьте горлец.

(Горлец, он же горец змеиный, он же раковая шейка, он же Polygonum bistorta — советую заменить его петрушкой, не пожалеете. Но на всякий случай сообщаю кое-какие сведения об этой травке. Растет по сырым лугам, полянам. Используют как вяжущее средство при лечении ран, кровотечений, чирьев, при поносах и при болезнях мочевого пузыря.

Прием внутрь. Порошок корневища раковых шеек по 0,5 г на прием в облатках, три раза в день, при летних поносах и дизентерии с частыми позывами и кровью. При кровотечениях из внутренних органов — каждые два часа по столовой ложке отвара из 5 г порошка раковых шеек и чайной ложечки семян льна на 200 г воды.

Наружно. Из отвара раковых шеек делают примочки (15 г на 500 г воды) на застарелые раны, чирьи и наружные язвы. Из раковых шеек в смеси с другими растениями делают отвар для ирригаций и промывания при белях. Для этого употребляют смесь мелко порезанных раковых шеек (20 г), травы пастушьей сумки (10 г), листьев омелы (15 г) и дубовой коры (10 г). Десять ложек смеси заливают 2 л воды и варят на медленном огне полчаса.

Dixi et animam méam salvavi. Вернемся к похлебке. — В.З.)

Посолить и поперчить по вкусу.

Шекспир при этом добавлял в варево ложечку меда.

А кто еще жив — те не меняются. Арсентьич с сыном Сашкой печку нам перебирали, покосилась, и друг перед другом выставлялись — снова, как и при тебе, чесали из Светония, думаю, близко к тексту, от Юлия Цезаря до Домициана. Я-то по сю пору не удосужился прочитать «Жизнь двенадцати цезарей». Арсентьич плохо ходит, нога гниет (ой, Осипыч, гниет, мать ее), до нас добредает — покурить, побормотать под нос свои байки, а Сашка по пятницам — в библиотеку и с полной авоськой книг назад, в грязь и вонь их с отцом берлоги. Она и при Зое-то была грязней некуда, а теперь оказалось — было куда. Какие еще новости… Валерку-Крота помнишь? Как он за час-другой в землю зарывался, метра на два уходил, когда глину добывал? Была у него теплица, чудовище из полусотни старых оконных рам с паровозной трубой посередке. Так вот, разобрал ее Крот: дров, сказал, идет дюже много, вся продукция этой теплицы стоит меньше, чем дрова. Мне это напомнило курьез с покупкой нашей избушки. Если помнишь, купили мы ее за двести рублей и нашли в сарае несколько кубов дров. Я и говорю хозяйке — дрова заберете или мне уступите? А та в ответ: «Чего ж не уступить, уступлю. Да хоть за четыреста рублей». Женя, Вити Ильина жена, совсем с глузду съехала. Дескать, я ее забор ломаю, когда машина протискивается между оградой и березой. Я, говорит, «маячок» поставила на штакетине, только ты (я то есть) проехал, смотрю — сдвинулся забор… А Витя ей: уймись, Женька, не позорься, сколько Осипыч нам добра сделал, не цепляйся ты к нему с забором этим. Плох он, Витя Ильин, не жилец — рак желудка неоперабельный. Скоро увидитесь.

Я провожу там отпуска и наезжаю раз-другой в месяц на несколько дней. И не нужен мне берег турецкий и, сама понимаешь, Африка, хотя себе не признаюсь и даже кокетливо от деревенской жизни в стишках открещиваюсь:

Под хмурым теличенским небом

Мотаю свой срок отпускной,

А мне бы в Италию, мне бы

В Лигурии ласковый зной.