Сакалиба - [5]
3. Аз-Зухри (середина XII в.): <Остров С.какин. С этого острова в Йемен и Ирак вывозятся
сакалиба, ибо жители острова выходят в море на кораблях, нападают на земли абиссинцев
(билад ал-хабаиш), оскопляют их (йусаклибуна-хум!), вывозят их во все страны и
продают> [ 133, с. 275]*.
4. Ибн Хишам ал-Лахми (ум. в 1181/82 г.): <То же самое (речь идет о приобретении словом
иного значения. -Д.М.) происходит и со словом саклаби. Среди них (сакалиба. -Д.М.) есть
только скопцы, будь то белые или чернокожие. Но [в действительности] саклаби относится
к сакалиба, племени (кабила) из христиан (ар-Рум), а об одном человеке говорят саклаби, будь он скопцом или не-скопцом. Чернокожего же не следует называть саклаби, но среди
сакалиба было много скопцов, и к ним стали причислять и [скопцов] не-сакалиба> [121, с.
236].
5. Некий латинско-арабский словарь XII в.: слово <евнух> переводится как <скопец, то
есть саклаби (хасивахуваас-сиклаби)>[22Ь,т. 1,с. 95]*.
6. (двусторонний арабско-латинский словарь, составленный в северо-восточной Испании в
ХШ в.): в арабско-латинской части сиклаб объясняется как eunucus, а глагол саклаба - как
eunuchizare [221, с. 118]; в латинско-арабской - eunucus как сиклаб, сакалиб и сакалиба, a eunuchizare - как саклаба [222, с. 371].
7. Ан-Нувайри (ум. в 1322 г.) о событиях 1009 г. в Кордове: <... несколько факихов, визирей и сакалиба - а это скопцы, - несколько воинов... (ва джама'а мин ал-фукаха' ва-л-
вузара' ва-с-сакалиба - ва хум ал-хисйан - ва нафар мин ал-джунд.-.)> [298, т. 23, с. 413].
Настоящие отрывки расположены в хронологической последовательности, однако
правомернее проанализировать сначала фрагменты 1 и 7. Поступить так есть две причины.
С одной стороны, эти фрагменты относятся к событиям одного и того же периода - первой
трети XI в. (что предшествует по времени фрагменту 2 и последующим), с другой - в
отличие от остальных, они взяты из нарративно-исторических произведений. Их
исследование, следовательно, предполагает не столько лингвистический анализ, сколько
изучение конкретной исторической ситуации вокруг упомянутых эпизодов.
Обратимся первоначально к фрагменту 7. Текст и особенно употребление определенного
артикля (ас-сакалиба - ал-хисйан) может навести на мысль, что ан-Нувайри отождествляет
понятия сакалиба и <скопцы>. Но в средние века, насколько можно судить, употребление
определенного артикля в такой конструкции не всегда усиливало отождествление. У ал-
Мас'уди (ум. в 956757 г.) читаем:
<...мы упомянули в одном из предыдущих разделов этой книги, в котором речь идет об
истории Сасанидов - а это персы... (кад каддам-на зикра-ху фи-ма салафа мин хаза ал-
китаб мин ахбар мулук Сасан в а хум ал-фур с)> [291, т. 2, с. 361].
Ситуация, о которой говорит здесь ал-Мас'уди, яснее, и разобраться в смысле конструкции
легче. Ал-Мас'уди не идентифицирует понятия <Сасаниды> и <персы>; он лишь поясняет
читателю, что, рассказывая о Сасанидах, ведет речь о династии персидских царей. То же
самое, как нам представляется, происходит и во фрагменте 7. Ан-Нувайри рассказывает о
ситуации, сложившейся в Кордове после крушения 'амиридс-кого режима (об этих
событиях см.: часть III, гл. 2). Как историк он знает, что сакалиба, служившие в
кордовском дворце, были евнухами. В то же время, не будучи уверен, что его поймут
(читатель может быть не знаком с историей мусульманской Испании или вкладывать
совершенно другой смысл в понятие сакалиба), ан-Нувайри делает пояснение, своего рода
глоссу для данной ситуации: сакалиба кордовского дворца - евнухи. В то же время он не
отождествляет понятия сакалиба и <евнухи>.
Иная ситуация с фрагментом 1. При первом прочтении складывается впечатление, что он
построен на противопоставлении: не-скопец
(фахд) - сакалиба. Это, в свою очередь, наводит на мысль, что для Ибн Хаййана сакалиба -
те, кто не относится к не-скопцам, то есть евнухи. Противопоставление может
основываться только на некоем едином критерии, относительно которого сакалиба и фахл
являются разными величинами. Таковым была бы для настоящего фрагмента оскоплен-
ность: этим качеством наделены сакалиба и не наделен четвертый раб. Применительно к
слугам таких критериев можно выделить несколько, например: цвет кожи (бид 'белые' -
судан 'чернокожие'), происхождение [рум 'румийцы' - турк 'тюрки'), оскопленность (хией-
ап 'скопцы' - фухул 'неоскопленные слуги'), положение при дворе (хуяафа' 'слуги,
приближенные к господину' или акабир фитйан10 'слуги, старшие над другими' -
остальные), занятия (баввабун 'привратники', куттаб 'писцы' и т.д.). И здесь следует
отметить, что восточные авторы при упоминании слуг не всегда руководствовались каким-
то одним критерием, но перечисляли все их разряды вместе. Например, в трактате ар-
Рашида Ибн Зубайра (XI в.) <Книга сокровищ и драгоценных редкостей> (<Китаб аз-
Заха'ир ва-т-Тухаф>) находим следующий отрывок: <четыре тысячи гуламов из слуг, не-
скоп-цов, тюрок и негров> [303, с. 229]". Или у ал-Мас'уди: <явился к нам евнух, а с ним
несколько тюрок> [291, т. 2, с. 415].
Говоря о <тюрках>, ал-Мас'уди имеет в виду тюркских гуламов, то есть рабов, таких же, как и безвестный евнух. Но следует ли на этом основании отождествлять с <тюрками> всех рабов-не-евнухов? Разумеется, нет. Тюркские гуламы, которые обычно не
Монография представляет собой очерк ряда ярких и одновременно слабо изученных эпизодов многовековой истории Арабского Востока. При том, что на страницах монографии дана широкая панорама истории арабов в эпоху Античности, Средние века и Новое время, основным центром притяжения авторского внимания является проблема пространств в арабо-мусульманской истории. Как воспринимали арабов античные авторы и что мы знаем о структуре, перемещениях и свершениях арабских племён доисламской поры, как описывали арабские авторы земли, лежавшие за пределами Дар ал-ислам, и как воспринимали пришедших оттуда чужаков, как в арабской географической литературе сочетались реальные знания и мифологизированные представления, как сосуществовали номадическое и городское пространства на мусульманском Западе и как структурировалось пространство мечетей ал-Андалуса, как выстраивались социальные и смысловые пространства арабского мира в позднее Средневековье и в Новое время — все эти вопросы рассматриваются авторами монографии на материале конкретных исторических казусов.
Настоящая работа представляет собой попытку реконструкции истории государства Лахмидов, существовавшего в период со второй половины III по начало VII вв. в юго-западной части современного Ирака. Правители Лахмидской династии обладали властью над рядом арабских племен, в том числе и живших в Аравии, но в то же время подчинялись царям Сасанидской державы и служили им как наместники. В работе представлена политическая история Лахмидского государства, сделаны наблюдения и обобщения относительно его развития.
сакалиба исламской литературы — бывшие воины славянских контингентов византийских армий, перешедшие в ходе боев в Малой Азии на сторону мусульман, а также невольники славянского происхождения, привезенные на Восток из славяно-германского региона, Чехии, русских земель, с Балкан. Каждая из этих групп имеет свою историю. Предпринятое в работе комплексное изучение средневековых восточных и западных материалов дало возможность установить общие закономерности истории сакалиба, а также сделать ряд наблюдений относительно истории исламского мира, Европы, Руси.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
1968 год ознаменовался необычайным размахом протестов по всему западному миру. По охвату, накалу и последствиям все происходившее тогда можно уподобить мировой революции. Миллионные забастовки французских рабочих, радикализация университетской молодежи, протесты против войны во Вьетнаме, борьба за права меньшинств и социальную справедливость — эхо «долгого 68-го» продолжает резонировать с современностью даже пятьдесят лет спустя. Ричард Вайнен, историк и профессор Королевского колледжа в Лондоне, видит в этих событиях не обособленную веху, но целый исторический период, продлившийся с середины 1960-х до конца 1970-х годов.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.