Сакалиба - [3]
веке> Леви-
1 За<. 101
Провансаль, говоря о аеволъштх-сакалиба в Андалусии, присоединялся к мнению Дози и
едва ли не текстуально воспроизводил слова своего предшественника, заявляя, что
название сакалиба <первоначально, как представляется, применялось в этой стране
(Андалусии. -Д.М.) к пленникам, которых германские воины приводили из походов против
славян, а затем продавали мусульманам [Пиренейского] полуострова. Но во времена
путешественника Ибн Хаукала (середина X в.) под именем сакалиба подразумевали всех
иностранных невольников - выходцев из Европы, зачисленных в войска или
приставленных к различным службам во дворце или гинекеях правителя> [521, с. 28-29].
Несколько позже, в 1950 г., Леви-Провансаль почти без изменений повторил эту фразу во
втором томе своей знаменитой <Истории мусульманской Испании>, присовокупив, что
слово саклаби повторило судьбу латинского понятия sclavus, эволюционировавшего от
значения <славянин> к значению <раб> [522, т. 2, с. 123-124].
Подкрепленная авторитетом Дози и Леви-Провансаля, двух крупнейших специалистов по
истории Андалусии, идея о том, что сакалиба - социальная группа, составленная из
представителей разных народностей, перешла во многие работы, посвященные
мусульманской Испании [605, с. 68; 572, с. 124; 494, с. 167; 556, с. 86; 565, с. 152; 610, с.
571; 619, с. 25; 587, с. 43-44; 436, с. 182]. Ей следовали и те немногочисленные авторы, которые специально занимались историей сакалиба. A.M. ал-'Аббади, писавший через три
года после появления второго тома <Истории> Леви-Провансаля, утверждал, что первые
неволь-пкш-сакапиба были пленниками германских и скандинавских воинов, проданные
испанским арабам, но затем <арабы расширили значение этого названия (сакалиба. -Д.М.) и стали применять его к невольникам из любого христианского народа, которых они
приводили и определяли на службу в халифский дворец> [635, с. 8-9]. Исходя из такой
трактовки, ал-'Аббади зачислял в сакалиба всех встречавшихся ему в источниках рабов и
слуг, вне зависимости от того, назывался ли кто-либо из них действительно саклаби или
нет [635, с. 11]. Такой подход сохраняется в историографии и ныне, что легко проследить
по последним работам. М.Ал-Мануни в вышедшей в 1983 г. статье о культуре сакалиба в
мусульманской Испании утверждал, что они были выходцами как из Центральной Европы, так и с севера Испании, воспитанными при кордовском дворе и обученными для службы в
государственной администрации [640, с. 21]. М.Мевак в 1994 г. писал, что <среди людей, служивших кордовским властителям, главным образом выходцев из Восточной и
Центральной Европы, были также и уроженцы Южной Европы> [546, с. 309], повторив
затем уже известную нам трактовку, согласно которой сакалиба называли <всех рабов-
чужеземцев, определенных в войско или приставленных к различным службам во дворце и
халифских гинекеях> [546, с. 310]. При этом <с IV-X вв. слово саклаби стало общим
понятием, обозначавшим евнуха или, по меньшей мере, считавшимся эквивалентом этого
слова> [546, с. 312]. В том же году П.СкэЙлз, рассматривая участие андалусских сакалиба
в политических событиях, последовавших за свержением 'амиридской династии в 1009 г.
(об этом см.: часть III, гл. 2), зачислял в эту категорию всех известных ему рабов, слуг и
невольниц - в том числе, например, Субх, любимую наложницу кордовского халифа ал-
Хакама II (961 -976), которая была родом из страны басков [589, с. 133-141].
<Неславянская> интерпретация понятия сакалиба была, однако, принята не всеми
специалистами. В вышедшем в 1946 г. комментированном издании сообщения Ибрахима
Ибн Йа'куба о славянских странах (об этом источнике см.: часть I, гл. 1) польский ученый
Т.Ковальский писал, что <хотя мы не можем закрывать глаза на тот факт, что сакалиб, сакалиба означают у арабских авторов также (разрядка Ковальского. - Д.М.) различные
неславянские народы, все же по большей части и как правило это название соответствует
нашим понятиям "славянин, славяне"> [137, с. 55-56]. Шесть лет спустя мнение
Ковальского поддержал и развил его соотечественник Т .Левицкий, посвятивший немало
работ анализу сведений о сакалиба в произведениях восточных авторов. <Каждый
исследователь-востоковед, интересующийся анализом арабских источников по истории
Европы, - писал он, - хорошо знает, что термин сакалиба и связанные с ним формы
означают у ранних арабских авторов (VIII-X вв.) исключительно славян. <...> Только
позднее, причем лишь у некоторых, по большей части второразрядных, арабских авторов
понятие сакалиба распространяется на иные светловолосые народы Северной и Восточной
Европы> [525, с. 476]. На основании этих выводов Левицкий сформулировал следующее
правило, которое, по его мнению, действует как для географических описаний народа
сакалиба, так и для переселенцев и кевольников-сакалиба в мусульманском мире: <... под
сакалиба я буду разуметь исключительно настоящих славян, не считая лишь те случаи, в
которых контекст явно исключает такую идентификацию> (там же].
В 1953 г., всего через год после появления процитированной выше статьи Левицкого, с
новой интерпретацией названия сакалиба выступил И.Грбек. Новизну труда Грбека в
Монография представляет собой очерк ряда ярких и одновременно слабо изученных эпизодов многовековой истории Арабского Востока. При том, что на страницах монографии дана широкая панорама истории арабов в эпоху Античности, Средние века и Новое время, основным центром притяжения авторского внимания является проблема пространств в арабо-мусульманской истории. Как воспринимали арабов античные авторы и что мы знаем о структуре, перемещениях и свершениях арабских племён доисламской поры, как описывали арабские авторы земли, лежавшие за пределами Дар ал-ислам, и как воспринимали пришедших оттуда чужаков, как в арабской географической литературе сочетались реальные знания и мифологизированные представления, как сосуществовали номадическое и городское пространства на мусульманском Западе и как структурировалось пространство мечетей ал-Андалуса, как выстраивались социальные и смысловые пространства арабского мира в позднее Средневековье и в Новое время — все эти вопросы рассматриваются авторами монографии на материале конкретных исторических казусов.
Настоящая работа представляет собой попытку реконструкции истории государства Лахмидов, существовавшего в период со второй половины III по начало VII вв. в юго-западной части современного Ирака. Правители Лахмидской династии обладали властью над рядом арабских племен, в том числе и живших в Аравии, но в то же время подчинялись царям Сасанидской державы и служили им как наместники. В работе представлена политическая история Лахмидского государства, сделаны наблюдения и обобщения относительно его развития.
сакалиба исламской литературы — бывшие воины славянских контингентов византийских армий, перешедшие в ходе боев в Малой Азии на сторону мусульман, а также невольники славянского происхождения, привезенные на Восток из славяно-германского региона, Чехии, русских земель, с Балкан. Каждая из этих групп имеет свою историю. Предпринятое в работе комплексное изучение средневековых восточных и западных материалов дало возможность установить общие закономерности истории сакалиба, а также сделать ряд наблюдений относительно истории исламского мира, Европы, Руси.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
1968 год ознаменовался необычайным размахом протестов по всему западному миру. По охвату, накалу и последствиям все происходившее тогда можно уподобить мировой революции. Миллионные забастовки французских рабочих, радикализация университетской молодежи, протесты против войны во Вьетнаме, борьба за права меньшинств и социальную справедливость — эхо «долгого 68-го» продолжает резонировать с современностью даже пятьдесят лет спустя. Ричард Вайнен, историк и профессор Королевского колледжа в Лондоне, видит в этих событиях не обособленную веху, но целый исторический период, продлившийся с середины 1960-х до конца 1970-х годов.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.