Сакалиба - [4]
значительной степени определило то, что его статья <Славяне на службе у Фатимидов> -
первое и до настоящего времени практически единственное серьезное исследование по
истории невольников-слкдлибд в Северной Африке. В остальном концепция Грбека
представляет собой сочетание идей Дози и Ама-ри. Соглашаясь с Дози в том, что на
службе у кордовских халифов состояли псевдо-славяне [491, с. 544, 551], Грбек
одновременно считал, что в Фатимидское государство доставлялись настоящие славяне с
Балканского полуострова, привозимые венецианскими работорговцами [490, с. 548-550]
или арабскими пиратами [491, с. 550-551]. При этом г африканские и андалусские
сакалиба существовали в полной изоляции одни от других, ибо торговые связи между
Андалусией и Магрибом были крайне незначительны по причине вражды между
кордовскими Омейядами и Фатимидами [491, с. 552].
Реакцией на трактовку Дози - Леви-Провансаля стала, в некоторой степени, и появившаяся
в 1977 г. статья Д.Аялона <О евнухах в исламе>, где подробно разбирается и вопрос о
сакалиба. Отказавшись от попыток найти для сакалиба этническую идентификацию,
Аялон одновременно немало сделал в плане анализа материалов источников. Мнение Дози
о сакалиба и в частности интерпретацию фрагмента у Ибн Хаукала Аялон подверг
серьезной критике, заключив, что <из источников мы не узнаем, как того хочет Дози, что
вначале в Испанию доставлялись настоящие славяне, а затем - преимущественно так
называемые "славяне". Для доказательства верности этого утверждения следует найти
совершенно новые материалы> [412, с. 101]. Небезынтересно отметить, что, при всей
сдержанности в интерпретации понятия сакалиба, Аялон, как до него Левицкий, сближал
поселенцев-сак'аямба на Ближнем Востоке со славянами, расселенными византийцами в
Малой Азии [412, с. 111-113].
Отдельные возражения специалистов не привели к отрицанию трактовки Дози - Леви-
Провансаля. Более того, даже Левицкий и Аялон не могли полностью отвергать ее и
признавали, что в некоторых случаях слово саклаби употребляется в значении <евнух>
[228, т. 1,95; 412, с. 105]. Ниже мы рассмотрим наиболее показательные случаи
употребления слова сакалиба, чтобы выработать для этого понятия собственную
интерпретацию.
Найти такую интерпретацию, однако, довольно непросто. Как отмечалось выше, сакалиба
в исламском мире предстают перед нами либо как военные поселенцы, либо как
невольники и слуги4. Соответственно с этим, проблема идентификации сакалиба
распадается на две части неодинаковой сложности. В случае с военными поселенцами у
нас есть важный параллельный источник - рассказы о переселении славян в Малую Азию
в византийских и сирийских хрониках. Сближение посе-ленцсв-ажошба в Сирии и Ираке
со славянами в византийской Малой Азии представляется вполне оправданным и, как мы
увидим далее, приводит к созданию гармоничной и более или менее полной картины их
истории. Но ситуация резко меняется, едва речь заходит о невольниках. В этом случае мы
имеем только материалы арабских и персидских источников, часто отрывочные и не
вполне понятные. Например, в источниках время от времени встречается выражение
сакалибат ал-каср (дворцовые сакалиба) [напр.: 276, с. 192 для мусульманской Испании; 288, т. 2, с. 145 для фатимидского Египта]. Очевидно, что в данном случае видеть в слове
сакалиба чисто этническую категорию неправомерно. Мы имеем дело скорее со слугами, именуемыми сакалиба. Слово это приобретает, таким образом, значение некоей
социальной категории. Сторонники идей Дози - Леви-Провансаля придерживаются
именно этой точки зрения, утверждая, что оно полностью утеряло первоначальный
этнический смысл, приобретя вместо него социальный. Но изменение значения слова -
сложный процесс, зависящий от многих факторов. Весьма интересен здесь пример
дискуссии, развернувшейся вокруг слова sclavus в латыни. Когда Ш.Верлинден на основе
анализа хартий германских королей заявил, что в Германии это слово резко изменило свое
значение и стало обозначать раба уже в X в. [613, с. 122-125], А.Марик, возражая ему, указал на три ступени, которое слово sclavus должно было пройти в своем развитии: славянин - порабощенный славянин - раб. По мнению Марика, которое, кажется, более
обоснованно, в приводимых Верлинденом примерах речь идет именно о порабощенных
славянах, а не о рабах в общем [539, с. 354- 355]'. Схожесть случая заставляет задаться
двойным вопросом: эволюционировало ли понятие саклаби в сторону значения <раб> или
<евнух> и, если да, то на каком этапе этого движения появляется слово сакалиба в
известных нам источниках?
Сторонники той идеи, что понятие саклаби утеряло чисто этническое значение и стало
применяться для обозначения всех евнухов вне зависимости от их происхождения, могли
бы сослаться на следующие фрагменты:
1. Ибн Хаййан (987/88-1076; о событиях 1031 г. в Кордове): <...и осталось с ним лишь
четыре его гулама6, из которых один был нео-скоппенным (фахл), а трое - сакалиба> [251, ч. 1, с. 527]7.
2. Ибн Макки (ум. в 1107 г.): <[Именем] саклаби называют и негра, но это потому, что
многие сакалиба были скопцами, и к ним стали причислять и [скопцов] не-сакалиба> [266, с. 208].
Монография представляет собой очерк ряда ярких и одновременно слабо изученных эпизодов многовековой истории Арабского Востока. При том, что на страницах монографии дана широкая панорама истории арабов в эпоху Античности, Средние века и Новое время, основным центром притяжения авторского внимания является проблема пространств в арабо-мусульманской истории. Как воспринимали арабов античные авторы и что мы знаем о структуре, перемещениях и свершениях арабских племён доисламской поры, как описывали арабские авторы земли, лежавшие за пределами Дар ал-ислам, и как воспринимали пришедших оттуда чужаков, как в арабской географической литературе сочетались реальные знания и мифологизированные представления, как сосуществовали номадическое и городское пространства на мусульманском Западе и как структурировалось пространство мечетей ал-Андалуса, как выстраивались социальные и смысловые пространства арабского мира в позднее Средневековье и в Новое время — все эти вопросы рассматриваются авторами монографии на материале конкретных исторических казусов.
Настоящая работа представляет собой попытку реконструкции истории государства Лахмидов, существовавшего в период со второй половины III по начало VII вв. в юго-западной части современного Ирака. Правители Лахмидской династии обладали властью над рядом арабских племен, в том числе и живших в Аравии, но в то же время подчинялись царям Сасанидской державы и служили им как наместники. В работе представлена политическая история Лахмидского государства, сделаны наблюдения и обобщения относительно его развития.
сакалиба исламской литературы — бывшие воины славянских контингентов византийских армий, перешедшие в ходе боев в Малой Азии на сторону мусульман, а также невольники славянского происхождения, привезенные на Восток из славяно-германского региона, Чехии, русских земель, с Балкан. Каждая из этих групп имеет свою историю. Предпринятое в работе комплексное изучение средневековых восточных и западных материалов дало возможность установить общие закономерности истории сакалиба, а также сделать ряд наблюдений относительно истории исламского мира, Европы, Руси.
Новый сборник статей критика и литературоведа Марка Амусина «Огонь столетий» охватывает широкий спектр имен и явлений современной – и не только – литературы.Книга состоит из трех частей. Первая представляет собой серию портретов видных российских прозаиков советского и постсоветского периодов (от Юрия Трифонова до Дмитрия Быкова), с прибавлением юбилейного очерка об Александре Герцене и обзора литературных отображений «революции 90-х». Во второй части анализируется диалектика сохранения классических традиций и их преодоления в работе ленинградско-петербургских прозаиков второй половины прошлого – начала нынешнего веков.
Смерть Чавеса вспыхнула над миром радугой его бессмертия. Он появился из магмы латиноамериканского континента. Он – слиток, родившийся из огненного вулкана. Он – индеец, в чьих жилах бушует наследие ацтеков и инков. Он – потомок испанских конкистадоров, вонзивших в Латинскую Америку свой окровавленный меч, воздевших над американским континентом свой католический крест. Он – социалист, тот красный пассионарий, который полтора века сражается за народ, отрицая жестокую несправедливость мира.Как Камчатка является родиной вулканов, так Латинская Америка является родиной революций.
Автор этой книги Андрей Колесников – бывший шеф-редактор «Новой газеты», колумнист ряда изданий, автор ряда популярных книг, в том числе «Спичрайтеры» (премия Федерального агентства по печати), «Анатолий Чубайс. Биография», «Холодная война на льду» и т.д.В своей новой книге Андрей Колесников показывает, на каких принципах строится деятельность «Общества с ограниченной ответственностью «Кремль». Монополия на власть, лидирующее положение во всех областях жизни, списывание своих убытков за счет народа – все это было и раньше, но за год, что прошел с момента взятия Крыма, в деятельности ООО «Кремль» произошли серьезные изменения.
Ни один из находящихся в строю тяжелых крейсеров не в состоянии противостоять меткому залпу орудий “Дойчланд”. Важнейшие узлы кораблей этого класса не защищены броней, и действие 280-мм фугасного снаряда будет разрушительным. Конечно, крейсера могут ответить огнем своих 203-мм орудий, но у германского корабля самые уязвимые пункты бронированы достаточно надежно, во всяком случае он может выдержать гораздо больше попаданий, чем его “тонкокожие" противники. Без преувеличений можно сказать, что создание “Дойчланд" и однотипных кораблей полностью меняет привычную стратегию и тактику войны на море, равно как и многие взгляды на кораблестроение.
Что позволило экономике СССР, несмотря на громадные потери в первые годы Великой Отечественной войны, выдержать противостояние с экономикой гитлеровской Германии, на которую, к тому же, работала вся Европа? В чем была причина такого невероятного запаса прочности Советского Союза? В тайне могучего советского проекта, считает автор этой книги — Николай Иванович Рыжков, председатель Совета Министров СССР в 1985–1990 гг. Успешные проекты, по мнению Рыжкова, не могут безвозвратно кануть в Лету. Чем ближе столетие Великой Октябрьской социалистической революции, тем больше вероятности, что советский проект, или Проект 2017, снова может стать актуальным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.