Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. - [61]
Все эти представления польского короля о целях коалиции были совершенно ложными (вопрос о судьбе шведской короны не играл никакой роли в русско-датских дипломатических контактах, а сам предполагаемый претендент — принц Густав — уже в 1601 г. попал в немилость у царя Бориса и был сослан в Углич[568]), однако именно они определяли его политику по отношению к России. Россию Сигизмунд III рассматривал как враждебное государство, политическое сближение с которым невозможно.
Между тем парадокс создавшегося положения заключался в том, что не Замойский, искавший союзников для Речи Посполитой на востоке и западе Европы, а именно король и его партия остро нуждались во внешней помощи для осуществления их планов.
К 1604 г. внешняя политика Сигизмунда зашла в тупик. Поиски союзников для борьбы со Швецией не увенчались успехом. Даже Дания и ганзейские города, первоначально поддерживавшие притязания «законного» шведского короля, постепенно к 1601 г. прервали свои политические контакты с Речью Посполитой. Габсбурги, бесспорно, были заинтересованы в осуществлении планов Сигизмунда, однако не могли оказать ему никакой реальной помощи. А ресурсов, имевшихся в собственном распоряжении короля, было явно недостаточно. Сейм, заседавший в феврале 1603 г., очень скупо вотировал средства на войну. Поэтому значительную часть армии, проделавшей с Замойским кампанию 1601–1602 гг., пришлось распустить. Остававшихся на театре военных действий сравнительно небольших контингентов (которые, заметим, новому командующему, Яну Карлу Ходкевичу, часто приходилось содержать на собственные средства) еле-еле хватало только на то, чтобы защищать от шведов отвоеванные Замойским крепости. Исход отдельных военных столкновений был, по большей части, благоприятным для армии Речи Посполитой. Однако шведы продолжали удерживать значительную часть Эстонии и прежде всего Таллин[569]. О завоевании Швеции в такой обстановке не могло быть и речи.
В этих условиях появление в конце 1603 г. на территории Речи Посполитой Самозванца, выдававшего себя за сына Ивана Грозного, открыло для короля и его окружения возможный выход из создавшегося положения. План завоевания Швеции, несомненно, получил бы серьезные шансы на осуществление, если бы в результате государственного переворота на русский трон вступил новый правитель, обязанный своим возвышением польскому королю, который поставил бы огромные военные и материальные ресурсы «Московии» на службу внешнеполитическим планам Сигизмунда III. О том, что король и его окружение рассуждали именно таким образом, говорит текст «кондиций» — договора между Самозванцем и Сигизмундом, где одним из основных пунктов стоит обязательство «царевича» помочь Сигизмунду вернуть Швецию[570].
Не вдаваясь в характеристику различных мер, предпринятых королем и двором, чтобы обеспечить организацию авантюры Лжедмитрия, следует подчеркнуть, что, не ограничиваясь негласной поддержкой организаторов авантюры, Сигизмунд III был готов вступить в войну с Россией, чтобы посадить своего ставленника на русский трон. 23 марта король предложил Яну Замойскому возглавить поход коронной армии на Восток[571], а несколькими днями ранее, 15 числа, он, очевидно чтобы вызвать обострение русско-польских отношений, предписал литовскому канцлеру арестовать возвращающегося из Дании через Прибалтику А. И. Власьева под предлогом, что тот не обратился к правительству Речи Посполитой за проезжей грамотой[572]. Лишь отрицательная реакция сенаторов и шляхты заставила его занять более сдержанную позицию[573].
Появление в Речи Посполитой Самозванца и поддержка, оказанная ему королем и отдельными представителями магнатерии, привели к резкому обострению. отношений между Россией и Речью Посполитой. Реальная угроза жизни и престолу Бориса Годунова заставила его в начале 1604 г. резко изменить свою внешнеполитическую ориентацию. Австрийский посол, барон Логау, приехавший в Москву летом 1604 г. с просьбой о помощи против турок, повез в августе того же года в Вену царскую грамоту, содержавшую проект антипольской коалиции. Планировалось совместное наступление против Речи Посполитой России, Габсбургов, Молдавии и Семиградья. Целью военной кампании должно было быть возведение на польский трон эрцгерцога Максимилиана, который затем должен был жениться на Ксении, и включение Великого княжества Литовского в состав России[574]. Русское правительство, таким образом, решительно возвращалось к своим старым планам 1599 г.
Еще не дожидаясь ответа от возможных союзников, русское правительство все более определенно стало брать курс на войну с Речью Посполитой. Осенью 1604 г. русский посол С. С. Годунов предложил зависимым от России ногайским князьям выслать войска «в литовский поход»[575]. В ноябре 1604 г. ко дворам европейских держав был отправлен с чрезвычайной миссией Ганс Англер, который должен был рассказать о нарушении русско-польского перемирия правительством Речи Посполитой и заявить о том, что вся ответственность за начинающуюся войну ложится на короля Сигизмунда
