Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. - [63]

Одновременно происходившие события толкали к усилению внешнеполитической активности Речи Посполитой на Востоке. Создавшаяся ситуация, казалось, открывала возможность для осуществления ее конечных внешнеполитических целей — инкорпорации России. В этих условиях все более широкие круги польско-литовской магнатерии и шляхты стали переходить на позицию активного вмешательства в русские внутренние дела, чтобы силой навязать свое решение борющимся группировкам русского общества: Восточная политика Речи Посполитой от дипломатического давления и неофициального вмешательства в дела России быстро шла к открытой вооруженной интервенции. С занятием поляками Москвы была поставлена под вопрос сама возможность самостоятельного государственного существования России.

Для социальных группировок русского общества, ставивших своей задачей обновление и восстановление русской государственности и созданных ими органов государственной власти, борьба с агрессией польско-литовских феодалов стала основной национальной задачей, по сравнению с которой все остальные задачи, в том числе и борьба со шведскими феодалами, также использовавшими внутриполитический кризис в России для захвата русских земель, отходили на задний план. В дальнейшем борьба с польско-литовской экспансией стала главной задачей, стоявшей перед восстановленным Российским государством.

Речь Посполитая, пытавшаяся в первые десятилетия XVII в. обеспечить за собой политическое господство в Восточной Европе, подчинение России выдвигала на первый план своей внешней политики.

Гораздо более скромный вопрос о судьбе Прибалтики в размышлениях политических деятелей восточноевропейских держав явно отходил на второй план. Дорога к установлению шведского господства в этом районе оказывалась открытой.

Заключение

Рассмотренный в работе материал позволяет сделать ряд выводов о соотношении различных проблем во внешней политике русского правительства конца XVI — начала XVII в., о характере балтийской политики России и ее западных соседей и об общем характере русско-польских отношений в указанный период.

Главной проблемой, вокруг решения которой концентрировалась внешнеполитическая деятельность русского правительства в указанное время, был вопрос о приобретении свободного выхода для России к Балтийскому морю. Правда, иногда большое внимание русского правительства привлекали и другие проблемы (например, вопрос о борьбе с Крымом и Турцией), но интерес к ним был в те годы преходящим, в то время как стремление укрепить свои позиции на Балтике неизменно обнаруживается как составная часть едва ли не всех международных действий русской дипломатии в этот период.

В этом смысле можно утверждать, что внешнеполитическая деятельность русского правительства на рубеже XVI–XVII столетий была прямым продолжением внешней политики России в период Ливонской войны. Кардинальные изменения в характере русской внешней политики наступили лишь с началом крестьянской войны и польско-литовской интервенции.

Решения балтийской проблемы русское правительство искало в этот период на путях борьбы со Швецией. Оно пыталось вернуть захваченные шведами новгородские пригороды и порты на побережье Северной Эстонии, используя свое бесспорное в то же время военное превосходство.

Что касается Речи Посполитой, то балтийская политика России в рассматриваемый период времени не была направлена против этого государства.

Первоначально русское правительство искало соответствующего своим государственным интересам решения балтийского вопроса в рамках широкого политического сотрудничества двух восточноевропейских держав. Конкретная программа такого сотрудничества, включавшая, в частности, положение о совместной борьбе против шведских феодалов в Прибалтике, была предложена господствующему классу Речи Посполитой во время «бескоролевья» 1587 г. Позднее, когда эта программа была польско-литовскими феодалами отвергнута, русская дипломатия стремилась главным образом либо нейтрализовать Речь Посполитую, чтобы та не имела возможности вмешаться в борьбу в решающий момент русско-шведского спора, либо добиться у нее ценой уступок по другим вопросам признания своих прав на захваченные шведами земли в Эстонии. С этими задачами русская дипломатия оправиться не смогла, чем и был в значительной мере предопределен отрицательный результат усилий русского правительства. Отказавшись от соглашения и угрожая своим вмешательством на стороне Швеции, польско-литовские феодалы вынудили русское правительство отказаться от продолжения войны со Швецией, удовлетворившись лишь частным успехом (возвращение новгородских пригородов) и не добившись главной цели — свободного выхода к Балтийскому морю. Более того, опасаясь возобновления агрессивных действий польско-литовских феодалов на Востоке, русские политики в обмен на шведский нейтралитет пошли по мирному договору в Тявзине (1595 г.) на правовое признание сложившейся на Балтике крайне невыгодной для русских интересов системы русско-шведских экономических отношений.

Решения балтийской проблемы, соответствующего интересам Речи Посполитой, польско-литовские феодалы искали на путях династической унии со Швецией. Эта уния, по их расчетам, должна была привести к инкорпорации Эстонии в состав Речи Посполитой и обеспечить военно-политический союз со Швецией против России. Переход польского трона в руки шведского принца действительно обеспечил в какой-то степени на известное время польско-шведское сотрудничество. Но одновременно тем самым были сужены возможности активной политики по отношению к. Швеции, а включение в состав Речи Посполитой Эстонии, несмотря на многочисленные требования шляхты, стало делом практически невозможным.