Русские - [67]

Шрифт
Интервал

Тот, кому не довелось быть собутыльником русских, не может представить себе, что такое русская выпивка, хотя иностранцы, приезжающие в Россию, с непреходящим удивлением описывают это явление вот уже несколько столетий. Адам Орлеанский, представлявший двор герцога Гольшгейнского в Москве в 1639 г., заметил: «Русские предаются пьянству больше, чем любая другая нация на земле». В 1839 г. маркиз де Кюстин, французский дворянин, раскопал такой афоризм: «Веселие Руси есть пити». Это справедливо и по сей день, но это не значит, что русские — эдакие веселые выпивохи. Они просто не знают меры. Если бутылка водки откупорена, ее необходимо прикончить. Убрать початую бутылку в шкаф — такого понятия не существует, и если западный гость выскажет подобное предложение, русского оно просто позабавит. Русские пьют, в основном, чтобы забыться, чтобы развеять скуку жизни, чтобы согреться в морозную зиму, и они с наслаждением погружаются в создаваемый водкой иллюзорный мир.

Как-то в Ташкенте, в ресторане, средь бела дня, я видел, как двое русских, хорошо одетых — в пиджаках, при галстуках, — сели за столик, заказали обед и к нему пол-литра водки. Сидевший лицом ко мне полный человек явно был в хорошем настроении, как свойственно круглолицым, с круглым животиком, склада мистера Пиквика, людям; и его настроение еще больше поднялось, когда на столе появилась водка. Ее быстро разлили, подняли рюмки с коротенькой здравицей, чокнулись. Пока водка «проходила» внутрь, что сопровождалось мотанием головой и звуком «пф-ф-ф» при выдохе винных паров, толстяк успел подцепить вилкой кусочек селедки и отправить его в рот, закусив хлебом. С небольшими интервалами процедура повторялась. Очень скоро щеки русского мистера Пиквика покрылись нежным румянцем. Было забавно наблюдать, насколько прекрасной, под влиянием водки, становилась для него жизнь. Взгляд его выражал полное блаженство. Когда я расплачивался, водка у них кончилась и на столике появился скромный графинчик коньяка. Остаток дня для них явно пропал. Я не раз наблюдал финал подобных сцен. Если в такой компании бывала женщина и кто-нибудь приглашал ее танцевать, дело могло кончиться безобразным скандалом. А однажды вечером в ресторане «Берлин» в Москве я наблюдал следующее: два человека настолько быстро опьянели, что, когда принесли десерт, один из них с остекленевшим взглядом наклонился над вазочкой с мороженым, намереваясь есть его прямо ртом, и спикировал в вазочку носом. Его сотрапезнику пришлось с помощью официанта откинуть товарища к спинке кресла и вытереть ему лицо, после чего тот стал есть мороженое ножом.

Время от времени пресса и партийное руководство резко выступают против алкоголизма, этого национального бедствия. Высокое начальство прямо называет пьянство основной причиной большинства преступлений (90 % убийств), более половины автомобильных катастроф, 40 % разводов, 63 % утоплений, квалифицируемых как «несчастный случай», и трети всех вызовов «Скорой помощи» в Москве. Пьянство — основная причина прогулов, наносящих сокрушительный удар по советской экономике. И все же я не без скептицизма относился к подобным государственным кампаниям, якобы направленным на уменьшение пьянства; ведь производство спиртных изделий при наличии государственной монополии растет из года в год; потребление их возросло впятеро по сравнению с 1940 г., и вряд ли отыщется хоть одна жалкая сельская лавчонка, где бы не было водки, даже при нехватке других товаров. Пьяница, который, вытянувшись, как бревно, или свернувшись калачиком, валяется на тротуаре — такую картину вы можете увидеть в любой праздник и не только где-нибудь в заброшенном переулке, но практически на любой улице города. Тяжелое пьянство в воскресенье днем — явление столь же обычное, как попойки в пятницу и в субботу вечером. Женщины пьют меньше мужчин, но гораздо больше, чем женщины на Западе. Я видел, как глушат водку и четырнадцатилетние.

Иностранцу трудно долго прожить в России и не нажить болезнь печени. Русские на протяжении веков заливали иностранцев морем разливанным водки, почитая это верхом гостеприимства и одновременно притупляя способность гостей критически оценивать действительность. Барон Сигизмундцу Герберштейн, посол императора династии Габсбургов при дворе Ивана Великого, писал в 1526 г., что «русские прилагают все силы, чтобы споить своих гостей», изобретая все новые и новые тосты и выдумывая поводы для выпивки, если их даже нет. Гостю, который не решается пить или пьет мало и не присоединяется к русскому «Пей до дна», мрачно заявляют, что он оскорбляет хозяина, ибо русские считают делом чести упоить иностранца, особенно американца, до того, что тот валится под стол. Я убежден, что за три года моего пребывания в России я выпил больше спиртного, чем за все остальные годы жизни.

Случилось и мне, правда, всего один раз, напиться до бесчувствия, но зато я постиг одну важную особенность русской жизни. Это было в Бухаре; такси, которое везло нас с Энн, сломалось, и двое научных работников — армянин и узбек — любезно предложили подвезти нас. В дороге последовало приглашение на ужин — попробовать узбекский плов. Но когда мы пришли на этот ужин, стало ясно, что цель собравшихся — выпить с американцем. Собралось полдюжины мужчин, все — преподаватели местного пединститута. Они пришли без жен, и Энн была единственной женщиной. Мы уселись за стол, на котором уже стояло шесть или семь бутылок. Один из них отказался от выпивки, поскольку ему предстояло вести машину; отказалась и Энн. Трое мужчин постарше решили пить коньяк. Я быстро прикинул, что нам остается четыре бутылки водки (две кварты шотландского виски) на троих — на меня, маленького армянина и красивого мускулистого молодого узбека, который провел весь день на уборке хлопка (институт, где все эти люди работали, был закрыт на шесть недель, и все студенты и преподаватели были отправлены на уборку хлопка). Обычно, когда ешь, меньше пьянеешь, и вообще за едой все-таки пьют медленнее, но тут стол был обескураживающе пуст, если не считать нескольких плиток шоколада, нескольких маринованных помидоров и блюда с зеленым луком. Армянину не терпелось выпить, и он не хотел ждать, пока будет готова еда. Чтобы оттянуть время, я заговорил с одним из присутствующих о его детях, но вообще отказаться пить было совершенно невозможно. Мы выпили за нашу встречу, за советско-американскую дружбу, за мир, за разрядку напряженности, за наших женщин, за рекордный урожай хлопка. Тут мускулистый молодой узбек дал мне блаженный роздых, начав декламировать наизусть отрывки из Омара Хайяма, и я все еще надеялся, что принесут еду. Я не люблю помидоры, но ничего другого не было. Старики неторопливо потягивали свой коньяк, но мои собутыльники требовали «пить до дна» в доказательство дружбы. Я еще чувствовал себя хорошо, пока мы пили за наших детей, за всех детей на земле, за то, чтобы наши дети никогда не воевали друг с другом, за двоюродных братьев армянина, которые, по его сведениям, жили в Сан-Франциско, за Армению, за Никсона, за Брежнева, за домашнее вино, приготовленное хозяином дома (приторно-сладкий напиток, никак не сочетающийся с выпитой нами водкой), и уж не помню за что еще. При этом разговор явно носил все черты бессвязного пьяного бреда, как в романах Достоевского, но я, словно истый пьяница, уверял свою жену, что совершенно трезв. Два моих собутыльника говорили теперь со мной «по душам». И когда, часа три спустя, наша полная хозяйка-узбечка появилась, наконец, со знаменитым пловом, вся водка была выпита, и мы дошли до такого состояния, что никто, кроме Энн, есть уже не мог.


Еще от автора Хедрик Смит
Русские. Книга 1

Хедрик Смит, получивший премию Пулицера в 1974 г. за репортажи из Москвы, является соавтором книги “The Pentagon Papers” и ветераном газеты ’Нью-Йорк таймс”, работавшим в качестве ее корреспондента в Сайгоне, Париже, Каире и Вашингтоне. За время его трехлетнего пребывания в Москве он исколесил Советский Союз, "насколько это позволяло время и советские власти.” Он пересек в поезде Сибирь, интервьюировал диссидентов — Солженицына, Сахарова и Медведева; непосредственно испытал на себе все разновидности правительственного бюрократизма и лично познакомился с истинным положением дел многих русских.


Рекомендуем почитать
Выдворение строптивого

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Этос московской интеллигенции 1960-х

Андрей Владимирович Лебедев (р. 1962) — писатель и литературовед, доцент парижского Государственного института восточных языков и культур (INALCO).


Гряди, Воскресенье - христианские мотивы в джазе Дюка Эллингтона

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Западный ветер, или Идти под солнцем по Земле

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


День Литературы, 2001 № 06 (057)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Элиты в России

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.