Русская литература: страсть и власть - [136]

Рассказ этот вызывает толкование взаимоисключающее, для Бунина он в общем не характерен, не типичен. Это нелюбимый бунинский рассказ, но сам Бунин ставил его довольно высоко.

Есть такое понятие, как метасюжет. Метасюжет – это повторяющийся, или инвариантный, сквозной сюжет нескольких одновременно написанных текстов, о чем авторы их не знали, не догадывались. Они одновременно этот сюжет написали, и это сюжет русской жизни.

Метасюжет эмигрантской литературы, практически всей, а это огромный корпус текстов, – это несчастная, трагическая, абортированная любовь, любовь, прерванная искусственно. Так происходит потому, что герои умирают, или потому, что они друг друга не понимают, или потому, что всякая любовь трагически обречена. Но все эмигрантские романы написаны о смерти от любви. И главной метафорой любви, точнее, метафорой любви к родине выступает любовь к трагической, роковой героине.

В русской литературе родина, как правило, женщина. Традицию эту основал Тургенев, и в романе «Отцы и дети» это загадочная княгиня Р., которую сравнивают со сфинксом.

Бунинский «Чистый понедельник» – вторичная, сусальная вариация на тему истории Павла Петровича и княгини Р. Бунинская героиня – прямая метафора России. Как, собственно говоря, все женщины в «Темных аллеях» – это образы России. Это женщины роковые, как Россия, непостижимые, как Россия, и не зря эмигрантский сюжет всегда кончается трагически.

Что роднит героиню «Чистого понедельника» с Россией? Она непостоянна, она очень красива, как красив русский пейзаж. В ней слышна допетровская Русь. Русь доевропейская. Помните, герой смотрит на нее и думает: «Москва, Астрахань, Персия, Индия».

«Не понимаю, как это не надоест людям всю жизнь, каждый день обедать, ужинать», – но сама и обедала и ужинала с московским пониманием дела, обожала и рябчиков в крепко прожаренной сметане, и уху, налима и расстегаи. При этом любит она больше всего монастыри, стихиры, церковные песнопения, ездит на Рогожское кладбище.

Эта деталь – не звук пустой. В Москве есть Рогожское подворье – старообрядческое подворье, целый квартал Рогожской заставы. Я как-то попал туда, в странное старообрядческое кафе, работающее круглые сутки, видел странных людей, которые туда ходят, чернобородых, тихих, крестятся двуперстно. Видел странную еду, постную, странную одноразовую посуду – потому что есть из одной посуды с православными им запрещено.

На Рогожском раскольничьем кладбище героиня видит похороны старообрядческого архиепископа. Гроб – дубовая колода, устланная хвоей могила, песнопения, мороз, солнце и снег – «красота и ужас». По утрам («или по вечерам, когда вы не таскаете меня по ресторанам») ходит в кремлевские соборы, где дьяконы, как пересветы и осляби, черные, огромные.

Давайте вспомним, что такое Чистый понедельник. В России Великий пост соблюдается довольно своеобразно. После разгула масленицы всегда наступает первый день Великого поста, он же Чистый понедельник, который обычно проходит следующим образом. Люди с утра, как это называется, полощут рот, то есть опохмеляются после масленицы. Потом идут париться в баню. Поэтому понедельник и «чистый». Надевать в этот день принято все самое старое и самое рваное. Питаться исключительно только чаем и баранками. А героиня устраивает себе перед самым Чистым понедельником, в сущности, в первый день Великого поста, некое кощунство. В ночь на Великий пост она отдается герою после многих раздумий и мучений. Она обставляет свое падение – для нее это действительно падение – довольно романтически. Сначала они едут на пошлый капустник Художественного театра. Хохочут. Потом едут домой в светлой лунной метели. «Какой-то светящийся череп», – говорит она про месяц. Утром, утомленная, говорит: «Нынче вечером я уезжаю в Тверь. Надолго ли, один Бог знает…» А недели через две герой получает письмо: «В Москву не вернусь, пойду пока на послушание, потом, может быть, решусь на постриг…»

В сущности, то, что происходит с героиней, может быть интерпретировано и как красивая и горестная история, и как смехотворная. Вопрос в том, кто бы это писал. Если бы это писала добрая, веселая с ее простым английским нравом Надежда Александровна Бучинская, она же Тэффи, то это была бы комическая история. Вот рассказ Тэффи «Демоническая женщина» (1914), написанный задолго до бунинского рассказа.

Демоническая женщина отличается от женщины обыкновенной прежде всего манерой одеваться. Она носит черный бархатный подрясник, цепочку на лбу, браслет на ноге, кольцо с дыркой «для цианистого калия, который ей непременно пришлют в следующий вторник», стилет за воротником, четки на локте и портрет Оскара Уайльда на левой подвязке.

<…>

За столом демоническая женщина ничего не ест. Она вообще никогда ничего не ест.

– К чему?

<…>

Но всегда у нее есть какая-то тайна, какой-то не то надрыв, не то разрыв, о которой нельзя говорить, которого никто не знает и не должен знать.

– К чему?

<…>

Кавалеру, провожающему ее с бала и ведущему томную беседу об эстетической эротике с точки зрения эротического эстета, она вдруг говорит, вздрагивая всеми перьями на шляпе: