В повести Виктора Астафьева «Последний поклон» есть такие строчки
Мы проходили середину реки, самую стремнину, Называют ее стрежнем, селезнем, зёрлом, стрелкой струной и еще как-то, не вспомню, но слова-то все какие — одно другого звучнее.
Нельзя не согласиться с писателем. Слова действиельно звучные и — более того — яркие, образные, точные.
Но вот что любопытно. Слово зёрло в наиболее распространенных толковых словарях русского языка совсем отсутствует. А слова селезень, стрелка, струна в словарях хоть и есть, но то значение, с которым используем их писатель — «середина реки, стремнина», — у них не указано.
Естественно возникает вопрос, почему слово зёрло отсутствует в распространенных толковых словарях русского языка? Почему в них не указано то значение слов селезень, стрелка, струна, с которым в приведенном тексте употребляет их писатель?
Другой пример. Широко известна такая ягода, как красная смородина. Но далеко не все знают, что кисловатую ягоду эту в разных местах по-русски, оказывается, называют по-разному. Так, в частности, в некоторых местностях Владимирской области она известна как костыль, в Архангельской — кислица, в Псковской — киселка, в Новгородской и Вологодской — княжиха, в Калининской — лядуница, в Смоленской — поречка, в Карельской АССР — сестреница, или сестрянка…
Подобных примеров неодинакового именования одних и тех же предметов, явлений, действий, признаков в разных местах распространения русского языка можно было бы приводить очень и очень много. Но и по только что отмеченным можно поставить целый ряд вопросов, касающихся и богатства, и своеобразия русского языка.
Действительно, почему на разных территориях в русской речи могут наблюдаться и нередко наблюдаются разные названия одних и тех же предметов, действий, признаков? Одинаков ли вообще русский язык в разных местах его бытования, скажем в северных областях нашей страны и в южных, в западных и восточных? А если не совсем и не во всем одинаков, то к чему сводятся, в чем конкретно проявляются его территориальные различия? Чем обусловлено само существование таких различий в языке единого русского народа? Какова роль таких различий в русском языке? Как к ним следует относиться?
Не приходится доказывать, что подобные вопросы представляют большой интерес для каждого грамотного человека. Тем более для тех, кто с особым вниманием относится к родному русскому слову.
Ответить на такие вопросы в какой-то мере и помогает эта книга, рассказывающая о русской народной речи, ее разнообразии, о наиболее характерных территориальных особенностях русского языка.
«Жили-были старик и старуха…», «Жили-были кум с кумой — волк с лисой.,», «Негде в тридевятом царстве, в тридесятом государстве…»
Русские сказки… Кто в детстве не заслушивался ими? Кто не ждал с нетерпением того сумеречного часа, когда, освободившись от дневных забот и хлопот, бабушка или дедушка, мать или отец, а то и просто старшие брат или сестра или кто-либо из сверстников не произнесут это желанное «Жили-были…»
В долгие зимние вечера рассказывала сказки Александру Сергеевичу Пушкину безмерно любившая его няня Арина Родионовна. Поэт писал одному из близких своих друзей П. В. Нащокину:
Вечерами слушаю сказки моей, няни, оригинала няни Татьяны… Она единственная моя подруга, и с нею только мне не скучно.
С благодарностью вспоминал ключницу Пелагею, «которая была великая мастерица сказывать сказки», известный русский писатель С. Т. Аксаков в книге «Детские годы Багрова-внука»:
Пришла Пелагея… Села у печки, подгорюнилась одной рукой и начала говорить немного нараспев: «В некиим царстве, в некиим государстве…» Это вышла сказка «Аленький цветочек». С этих пор до самого моего выздоровления… Пелагея ежедневно рассказывала мне какую-нибудь из своих многочисленных сказок…
На всю жизнь запомнил бабушкины сказки Алексей Максимович Горький. Он был покорен умением бабушки рассказывать их. В повести «Детство» писатель вспоминал:
Сказки она сказывает тихо, таинственно, наклонившись к моему лицу, заглядывая в глаза мне расширенными зрачками, точно вливая в сердце мое силу, приподнимающую меня. Говорит, точно поет, и чем дальше, тем складней звучат слова. Слушать ее невыразимо приятно. Я слушаю и прошу:
—Еще!
—А вот еще как было: сидит в подпечке старичок домовой, занозил он себе лапу лапшой, качается, хнычет: «Ой, мышеньки, больно, ой, мышата, не стерплю».
Подняв ногу, она хватается за нее руками, качает ее на весу и смешно морщит лицо, словно ей самой больно…
… Сказки занимательны и будоражат воображение. На время сказочного действия они уносят и самого рассказчика, и его слушателей в необыкновенный мир сказочной фантастики, увлекают необычными приключениями и поступками сказочных героев, напряженной борьбой добра со злом.
