Руслан и Кутя - [12]
Стало так тихо, как будто пес исчез. Он опустил голову, смотрел в пол и ждал. Он знал, что Сергей Ильич кричит на него. В страшной спешке покидав оставшиеся вещи в чемодан, Сергей Ильич снял его со стула.
Кутя встал и на согнутых подрагивающих лапах пошел через комнату. Приблизившись к своему «хозяину», он пригнулся еще ниже и на брюхе пополз к чемодану. Помедлил чуть, потом рывком вскочил, улегся на крышке чемодана, морду отвернул к стене.
— Вот несчастье!
В ответ Кутин хвост дважды стукнул по крышке.
— Не могу, понимаешь, не проси!
Кутя смелее застучал хвостом.
Сергею Ильичу надо было спешить на вокзал за билетом. Он присел перед чемоданом на корточки, попытался осторожно спихнуть щенка, и тогда Кутя заорал так, словно ему отдавили лапу.
— Черт знает что такой! — закричал Сергей Ильич, а сам присел на чемодан подле него.
Пес продолжал голосить, членораздельно выговаривая: «Ай-яй-яй, ай-яй-яй. .»
Растерявшийся Сергей Ильич втащил его к себе на колени, и только тогда Кутька замолчал, затих, уткнувшись носом в галстук.
Не было у Сергея Ильича в жизни более глупого положения.
Через открытое окно доносился обычный шум двора. Рыжая курица снесла яйцо и так кричала об этом, как будто до нее никто яиц не нес.
Сквозь гул проезжавшего мимо грузовика прорвался женский голос:
— Павловна, верните ступ-ку-у!
Кутя вздрогнул и закопошился на коленях. Сергей Ильич почувствовал, что пес дрожит и пытается забраться к нему под мышку. Кутя узнал голос своей хозяйки.
— Черта с два, — сказал вдруг громко Сергей Ильич, приподнял несчастную щенячью морду, повернул к себе и спросил его: — А слушаться меня будешь?
Окончательно сбитый с толку, пес боялся смотреть человеку в глаза. Он облизнул сухой от волнения нос и силился отвернуться. Пока он не мог решить, что все эти перемены означают, был начеку и, наверно, все время помнил про чемодан.
Сергей Ильич гладил его по спине, даже прощения просил. Бывает ведь так, что самые простые и естественные вещи не сразу приходят в голову. Куда уж проще было вспомнить или подумать, что на заводе у Сергея Ильича работает несколько тысяч человек. Да неужели уж не найдется один, кто возьмет такого отличного пса?! Наконец, его можно подарить охраннику, только спасибо скажет.
Сергей Ильич, держа Кутьку на коленях, приподнялся, вынул из кармана записную книжку, вырвал чистый листок и написал на нем:
«Уважаемая Анна Павловна. Я уехал. Вашего ничего не увез. Кутя всем вам кланяется».
Теперь надо было переждать, пока Анна Павловна уйдет со двора. Ждать пришлось порядочно. Сергей Ильич пытался развеселить Кутьку, спрашивал, где продаются ошейники, но бедный пес только жался к нему. Он вел себя, как человек, которого долго обманывали — и враги и друзья. Он хотел верить и не мог!
Собрав висевшее во дворе белье, Анна Павловна наконец отправилась к соседке.
Сергей Ильич спустил Кутю на пол и сказал ему:
— Пошли!
Пес рванулся к двери, но на полпути остановился.
— Ну?
Он вилял хвостом и смотрел на чемодан.
— Эх ты, чудак!
Куте понравился тон, каким это было сказано, и все-таки он ждал.
Но вот Сергей Ильич нагнулся, взял чемодан, и тут, уже не сомневаясь, щенок бросился к двери, потом опять к Сергею Ильичу, подпрыгнул раз, два, четыре раза, пока не лизнул его в подбородок.
Они благополучно вышли на улицу и благополучно свернули с бывшей своей улицы. Правда, когда они сворачивали, на углу стояла смуглая старуха. Она внимательно посмотрела на идущих. Долго потом провожала взглядом из-под руки.
Старуха даже подалась вперед, чтобы лучше видеть. Странно ей, наверно, было, — куда это с приезжим человеком идет соседская паршивая собака?.. И чему эта паршивая собака так рада?
Ленинград
1954
В момент своего появления, в середине 60-х годов, «Тревога» произвела огромное впечатление: десятки критических отзывов, рецензии Камянова, Вигдоровой, Балтера и других, единодушное признание новизны и актуальности повести даже такими осторожными органами печати, как «Семья и школа» и «Литература в школе», широкая география критики — от «Нового мира» и «Дружбы народов» до «Сибирских огней». Нынче (да и тогда) такого рода и размаха реакция — явление редкое, наводящее искушенного в делах раторских читателя на мысль об организации, подготовке, заботливости и «пробивной силе» автора.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
У грузин не принято держать животных в доме. Однако семья Датико Гопадзе решила нарушить традицию, чтобы их дочка Ламара чаще бывала дома, а не бегала по горам, словно мальчишка.Так в одном из тифлисских домов появился котёнок по кличке Кинто. Вряд ли это было удачное имя: в Грузии так называют молодого гуляку и проходимца. Маленький зверёнок оказался с характером. Он только и делал, что прятался, а всё семейство — его искало: двигало мебель, выворачивало шкафы, словом, шарило во всех углах и закоулках. А так как говорить в Грузии принято очень громко, беспрестанные ночные крики будили соседей, заставляя их собираться под окном и ждать призыва о помощи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…Ибо сам путешественник, и поэт, и актер», — сказал как-то о себе Николай Глазков (1919–1979), поэт интересный, самобытный. Справедливость этих слов подтверждается рассказами его друзей и знакомых. Только сейчас, после смерти поэта, стало осознаваться, какое это крупное явление — Н. Глазков. Среди авторов сборника не только известные писатели, но и кинорежиссер В. Строева, актер М. Козаков, гроссмейстер Ю. Авербах… В их воспоминаниях вырисовывается облик удивительно своеобразного художника, признанного авторитета у своих собратьев по перу.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».