Русалочка: книга-игра - [47]

Майя почувствовала, как гладкая скользкая спина дельфина коснулась ее. Дельфин вытолкнул тело Майи на поверхность. У самого берега Майя пришла в себя. Казалось, болели жабры. Но на их месте под пальцами была гладкая кожа шеи. Дельфин сделал последний рывок – тело осталось на мелководье, омываемое неспешной волной, пенящейся у самого берега.

Майя подтянулась к берегу на руках, как всегда передвигаются Русалки. Но вместо хвоста у нее были две стройные ножки, каждый палец ступни жил и двигался сам по себе. Майя попыталась привстать. На четвереньках достигла берега. Новые ощущения забавляли ее. Русалочка осторожно поднялась, сделала шаг, другой. Мелководье плавно перешло в полосу Мелкого прибрежного песка.

Русалочка ступила на песок и едва сдержала стон. Сотни тонких иголок пронзили ступни. Накатившаяся следом волна смягчила муку.

Русалочка не оглядывалась. Жадно смотрела на белеющие сквозь зелень стены дворца. Дышать стало легче. Майя осторожно ставила ступни, точно чайка на морском песке. Ее ноги почти не оставляли отпечатков.

А сердце рвалось к крепостным стенам, окружавшим дворец принца.

Городок полого стекал к морскому побережью редкими домишками да тряской дорогой, припорошенной красной пылью. Сонно лаяли собаки, но в утренний час лишь дремавший под тополем странник удивленно приподнялся, глядя вслед обнаженной фигуре. Белокурые волосы струились по плечам и спине девушки, сбегали по бедрам и почти касались щиколотки. Солнце еще не успело выпить туман. Странник зевнул:

– И чего не пригрезится? – и провалился в остатки сна.

Русалочка прислонилась к стене, слизывая капли пота над верхней губой.

Страж на башне, дремавший, зажав между колен алебарду и клоня на древко голову, шевельнулся на охапке соломы. Не поверив, свесился вниз.

– Эй, девица, ступай! –крикнул Русалочке. – Тут нищенкам не подают!

Майя скрестила руки на груди, взглянула вверх. Стражник смутился. Отставив алебарду, сдвинул деревянный люк, отделявший смотровую площадку от витой лесенки, ведущей к воротам.

Майя, чувствуя спиной холодную стену, слышала, как стучат кованые железные сапоги.

«Поверил! Поверил, что я человек!»

Силы покинули Русалочку. Страж едва успел подхватить невесомое тело. Обернул находку плащом, растерянно крякнул: милосердие могло стоить службы. Из караульной неслись окрики капрала. Стражник положил бесчувственную девушку на траву у самой стены.

– Бедняжка!

Незнакомка была бледна и не шевелилась. Смена караула приближалась. Стражник едва-едва успел взбежать на последний виток лестницы, как со двора донеслась команда:

– Личному стражу принца сдать вахту!

Страж загрохотал вниз.

Капрал трижды ударил о булыжник двора концом алебарды, выкрикнув:

– Личному стражу принца принять вахту! – и тут же сбился. – Э, приятель! – капрал уставился на стражника. – Это что еще за непорядок?!

Стражник побледнел, вспомнив о плаще.

– Почему форма не соответствует? – капрал ухватил воина за кожаный нагрудник. – Или законы не для таких, как ты, умников писаны?

Стражник почувствовал, как холодный пот побежал между лопаток. Залепетал:

– Я... не... это ветром снесло!

Капрал, белобрысый недомерок, привстал на цыпочки. Стражник ссутулился.

– Как бы ветром не снесло твою голову! – прошипел военачальник, покрываясь багровыми пятнами.

Капрал поднял кулак. Стражник втянул голову в плечи.

– Смирно! – прошипел капрал. – Кому сказано: стоять смирно!

И кулак, прочертив дугу, опустился на левую скулу стражника, оставив сине-багровый отпечаток. Капрал замахнулся вторично, но чья-то рука перехватила удар. Капрал, взбешенный помехой, развернулся, но тут же обмяк и стал еще меньше ростом. Принц, глядя военачальнику прямо в глаза, выворачивал его руку и улыбался:

– Так оказывается, в моих владениях, помимо меня, есть еще господа? Оказывается, это уже не мое право – карать или миловать?

– Ваше высочество! – голос капрала утратил' нижний регистр и походил на писк придавленного комара. – Это он, это все он, я совершенно не при чем, ваше высочество!

Никто не приметил, как девушка, завернутая в плащ, скользнула в щель между створками ворот и, замерев, смотрела на принца.

– Он? – принц повернулся к стражнику, боковым зрением заметив синее с золотом на фоне стены. И тут же забыл и капрала, и стражника, и решимость быть справедливым...

Был июль. В верхнем мире праздновали середину лета. Принц проснулся рано на рассвете – нерадивая или влюбленная прислужница, что, в общем-то, одно и то же, забыла задернуть шторы.

Принц проснулся в предчувствии чуда, сонно хлопая ресницами. Вернее, разбудили голоса во дворе. Но принц уже не помнил, как он сам очутился во дворе...

На него смотрели карие глаза незнакомки. Всю жизнь проживи – не увидишь такого взгляда. Майя была влюблена, и принц понял это.

Как часто мы видим сны наяву? Принц, которому едва минуло шестнадцать лет, не умел по- житейски мудро рассуждать. Если прекрасная маска прячет ложь или замышляет недоброе, кому какое дело? В эту минуту принц мог бы поклясться в любви незнакомке – и сказал бы чистую правду. Русалочка шагнула навстречу.

Молния поражает огнем многолетний дуб – любовь зажигает сердца неискушенных.