Ромка едет на охоту - [5]

— Лови, — сказал он. — Раков сажай в проволочный садок, простой они разорвут клешнями и уйдут. Брать их надо со спины, куда они клешнями не достанут.

А сам пошел ставить донку на сазана.

У Ромки дела пошли хорошо: он то и дело выхватывал по очереди раколовки, в которых оказывались то один, а то сразу несколько лупоглазых чудаков, позарившихся на привязанную к сетке приманку.

К вечеру он накидал почти полный садок раков, угрожающе шевелившихся, щелкавших клешнями, поводивших длинными усами.

А отец не поймал ничего. Даже поклевки не было. В последний раз обновив насадку, он закинул удочку к самой коряге, воткнул в край обрыва гибкий прут, приладил к нему колокольчик и привязал шнур. Остаток его он обмотал вокруг дерева (чтобы сазан не уволок) и пошел к палатке готовить ужин.

Ромка похвастался уловом, отец похвалил его:

— Сегодня ты меня перещеголял, молодец!

Уху они варить не стали, ели копченую колбасу, сыр, пили чай с сухарями. А потом долго сидели у костра, прислушиваясь, не зазвенит ли колокольчик на сазаньей удочке. Но тишину нарушали только сверчки да тоненько гудевшие над головами комары.

— Давай спать, — предложил отец. — Удочку утром проверим.

Они наглухо зашнуровались в палатке, при свете фонарика перебили просочившихся туда комаров и только улеглись, как издали донесся звонок сторожевого колокольчика.

— Слышал, папа? — приподнял голову Ромка.

— Слышал.

— Вот опять! Беги!..

— Может, до утра оставим? Крепко возьмется — не уйдет, а слабо — все равно сорвется…

— Пошли сейчас, интересно!

— Ну, пошли!

Освещая дорогу фонариком, они быстро достигли обрыва. Сторожок то сгибался дугой, то выпрямлялся, а колокольчик гремел и гремел. Отец спрыгнул к воде, схватил рукой шнур, замер на мгновенье, потом быстро-быстро стал выбирать его, бормоча:

— Есть! Кажется, сошел… Нет, сидит голубчик! О, как потянул… Опять легко идет… Ага, вот он! Свети сюда!

Ромка направил сноп света туда, где шнур круто уходил в воду, и ахнул — из воды показалась морда черного чудовища с такой пастью, что в нее, наверно, поместилась бы вся Ромкина голова.

— Сом! — воскликнул отец, подводя его к ногам и хватая за жабры.

Он вытянул присмиревшую рыбину на песок и, достав из кармана капроновую веревку, ловко просунул ее палочкой через жабры и пасть. Концы веревки он привязал к толстому корню, торчавшему из обрыва, а сома столкнул в воду:

— Гуляй до утра!

— Не сорвется? — спросил Ромка.

— Такой кукан быка удержит, — успокоил его отец. Они смотали удочки и, возбужденно обсуждая событие, направились к палатке, где беззаботно спал Дик.

Острые крючья

Возле острова Дальнего, на котором стояли наши путешественники, был перекат: Волга прорывалась между этим островом и еще двумя островами — Золотым и Песчаным. Вода тут летела стремительно, то извиваясь мощными жгутами, то закручиваясь воронками, то взрябливаясь над невидимым подводным препятствием.

Рано утром, когда Ромка и Дик сладко спали в обнимку, отец прихватил спиннинг, поднялся на «Ласточке» выше переката. Уложив весла вдоль бортов лодки, он до самого дна распустил жилку с тяжелой блесной на конце и поплыл по течению, подергивая спиннингом, как будто подсекая добычу.

Рывок! — и, быстро вращая катушку, он выволок в лодку первого судака. Удар! — и в лодке затрепыхался окунь, величиной с комнатный шлепанец. Но вот еще один рывок — и… блесна не хочет возвращаться на поверхность. Зацеп!

Отец тянул и так и сяк, поднимался выше зацепа — не помогало. Тогда он бросил около зацепа лодочный якорь и стал выбирать цепь, надеясь сорвать блесну якорем. Якорь подцепил что-то упругое и тяжелое…

Это был толстый капроновый шнур, который шел под водой поперек переката. Отцепив блесну и якорь, отец стал перебирать шнур, передвигаясь вдоль него вместе с лодкой. Он уже догадался, что это была браконьерская снасть для осетров.

Действительно, скоро пошли часто посаженные на длинных прочных поводках стальные остро заточенные крючья. Несколько из них вцепились в тело большого осетра, который водил шнур из стороны в сторону. А в глубине, судя по рывкам шнура, на крючьях сидели другие жертвы…

Не зная, что предпринять, отец положил шнур поперек лодки и огляделся по сторонам. Из-за острова вынырнула моторка и помчалась к нему. Когда она подошла вплотную, молодой мужчина в форменной фуражке сурово сказал:

— Я старший инспектор рыбнадзора. Вот мое удостоверение.

Отец посмотрел: действительно, инспектор.

— Это ваша снасть? — продолжал мужчина.

— Нет, случайно зацепил блесной.

— Сбросьте шнур. Поедем к берегу, поговорим.

— Надо бы освободить осетров…

— Им теперь не поможешь — они изранены, болеть будут, могут и погибнуть. К тому же преступников надо брать с поличным. Мы за этим местом наблюдаем второй день.

Отец сбросил снасть в воду, и обе лодки пошли в заливчик, возле которого стояла палатка.

Ромка уже проснулся и, поглаживая Дика, с любопытством наблюдал, как подходили лодки.

— Доброе утро, сынок! — приветствовал его отец. — Сом-то не ушел?

— Нет!

Инспектора — их было двое — тоже поздоровались с Ромкой, присели к костерку.

— Ну что, хозяин, чаем угостишь?

— Это можно, — кивнул Ромка. — Сейчас подогрею.