Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана - [191]

, и император Диоклетиан решил перенести границу дальше на север. Узкая Двенадцатимилевая земля нуждалась в сильном гарнизоне и не приносила государству большой пользы. Нубийцы, жившие в Ливийской пустыне и постоянно опустошавшие главным образом Большой оазис, согласились покинуть свои прежние места жительства и поселиться в этой местности, которая была им предоставлена с соблюдением всех формальностей; одновременно им и их восточным соседям — блемиям — были назначены твердо установленные ежегодные платежи, номинально в виде вознаграждения за оборону границ, а фактически, несомненно, как выкуп за прекращение их грабительских набегов, которые, конечно, не прекратились и после этого. Это был шаг назад, первый с того времени, как Египет подчинился Риму.

О торговых сношениях на этой границе сохранилось мало сведений. Так как катаракты на Верхнем Ниле преграждали непосредственный водный путь, то торговля между внутренней Африкой и Египтом, главную статью которой составляла слоновая кость, производилась в римскую эпоху в основном не по Нилу, а через⁴⁴⁷ абиссинские гавани, но отчасти и по этому пути⁴⁴⁷. Проживавшие в большом числе на о. Филах рядом с египтянами эфиопы были, очевидно, по большей части купцы, и царившее на этой границе спокойствие, несомненно, в свою очередь содействовало процветанию пограничных городов Верхнего Египта и египетской торговли в целом.

Восточное побережье Египта ставит для развития мировой торговли трудноразрешимую задачу. Скалистый, сплошь необитаемый берег непригоден для земледелия и остается в настоящее время такой же пустыней, какой он был и в древности⁴⁴⁸. Напротив, что касается обоих морей, имевших особенно большое значение для культурного развития древнего мира, то Индийское ближе всего подходит к Средиземному в двух своих крайних северных пунктах, у Персидского и Аравийского заливов. Персидский залив принимает в себя Евфрат, в своем среднем течении близко подходящий к Средиземному морю, а Аравийский отделен всего лишь несколькими дневными переходами от текущего в Средиземное море Нила. Поэтому в древности торговые пути, соединявшие Восток с Западом, либо проходили преимущественно по Евфрату к побережью Сирии и Аравии, либо поворачивали от восточных берегов Египта к Нилу. Торговые пути по Евфрату древнее, чем пути по Нилу, но последние имеют за собой преимущество более удобного речного судоходства и более короткого перехода сушей; устранение последнего посредством устройства канала для пути по Евфрату исключено; что же касается пути из Египта, то и в древности, и в новейшее время создание такого канала признавалось хотя и трудным, но не невозможным делом. Таким образом, на египетскую страну самой природой была возложена задача связать посредством сухопутных или водных дорог восточное побережье с течением Нила и северным берегом. Она начинает играть эту роль уже при тех туземных властителях, которые впервые сделали Египет доступным для иностранцев и для крупной торговли.

Как кажется, по следам более древних сооружений великих египетских правителей Сети I и Рамзеса И, сын Псамметиха, царь Нехо (610—594 гг. до н. э.), предпринял поблизости от Каира сооружение канала, который должен был соединить Нил с Горькими озерами у Измаилии и через них с Красным морем; но это мероприятие не удалось довести до конца. При этом Нехо, по-видимому, стремился не только к господству над Аравийским заливом и установлению торговых сношений с арабами; кругозор этого египетского царя уже охватывал, вероятно, и Персидский залив, и Индийское море, и более отдаленные страны Востока; такая точка зрения представляется вероятной потому, что тот же самый царь снарядил путешествие вокруг Африки — единственную такого рода экспедицию, выполненную в древности. Достоверно известно, что постройка этого канала удалась царю Дарию I, властителю как Персии, так и Египта; но, закончив канал, Дарий, как показывают его мемориальные камни, найденные на самом месте работ, сам же велел его засыпать — вероятно потому, что его строители опасались, что впущенные в канал морские воды затопят поля Египта.

Соперничество между Лагидами и Селевкидами, проходящее через политику всей послеалександровской эпохи, было в то же самое время борьбой между Евфратом и Нилом. Первый был обладателем, второй — претендентом, и в лучшие времена Лагидов мирное наступление велось с большой энергией. При втором Птолемее Филадельфе (умер в 247 г. до н. э.) был впервые открыт для судоходства начатый Нехо и Дарием канал, названный теперь Птолемеевой рекой, и в тех пунктах малодоступного восточного побережья, которые были наиболее пригодны для стоянок кораблей и для соединения с Нилом, были возведены обширные портовые сооружения.

Прежде всего это было сделано в устье ведущего к Нилу канала у поселений Арсинои, Клеопатриды, Клисмы, расположенных в районе нынешнего Суэца. Ниже по течению возникли, кроме нескольких сооружений меньшего размера, два значительных складочных пункта: Миос-Гормос, немного выше нынешнего Козера, и Береника в стране троглодитов, приблизительно на той же широте, что и Сиена на Ниле и арабский порт Левке-Коме; от города Копта, у которого Кил более всего отклоняется на восток, первый из них отстоял на 6— 7 дневных переходов, последний — на 11; оба они были связаны с этим главным складочным пунктом на Ниле посредством проведенных через пустыню дорог, снабженных большими цистернами. В эпоху Птолемеев главной торговой магистралью был, по-видимому, не канал, а эти сухопутные дороги в Копт.