Репортажи из-под-валов. Альтернативная история неофициальной культуры в 1970-х и 1980-х годах в СССР глазами иностранных журналистов, дополненная интервью с ее героями - [81]

Т. В.: Один случай в гостях у них я помню очень хорошо. Для них это тоже оказалось столь важным, что когда они начали заниматься издательством в Нью-Йорке, то послали мне один экземпляр, наверное, через Татьяну Эльманович… У меня есть одно издание Герловиных, крупноформатный журнал — в мягкой обложке, но весьма увесистый.

Э. Т.: Они часто бывали в Таллинне, когда еще жили в Советском Союзе?

Т. В.: Бывали, но когда и как часто — мне сейчас сложно определить.

Э. Т.: Но ведь события развивались так, что еще до того, как вы познакомились с Соостером и москвичами, у вас появились контакты в Ленинграде?

Т. В.: Да, это был весьма забавный случай. Евгений Рухин очень внимательно следил, кто ходил заниматься в библиотеке Эрмитажа.

Э. Т.: Это знакомство состоялось уже в середине 1960-х годов, когда ты состоял в Научном обществе студентов Государственного художественного института СССР и вы с товарищами искали материалы для докладов? В Эстонии было очень сложно найти материалы о Василии Кандинском или Казимире Малевиче, а ведь, как ты сформулировал в ряде своих статей этого времени [177] , современный художник должен быть в курсе как истории искусства и новейших его явлений, так и открытий науки и техники. Как я помню, вы смогли попасть в закрытый фонд благодаря рекомендательному письму Союза художников ЭССР.

Т. В.: Да, именно так. Рухин заметил, что Айли Винт[178]и еще кто-то из наших очень внимательно изучали какое-то издание. Тогда Айли взяла его за руку и потащила в соседний зал, где занимался я сам, и сообщила ему, что основным источником информации являюсь я.

Э. Т.: А Владимир Макаренко был из ленинградских или московских кругов?

Т. В.: Макаренко, или Макар, поначалу занимался, по-моему, мультипликацией при «Союзмультфильме». Но там он долго не пробыл — был с ними тесно связан год-два.

Э. Т.: А потом он переехал в Ленинград?

Т. В.: Да, а через Ленинград попал уже в Таллинн.

Э. Т.: Как долго он прожил в Таллинне? Это были примерно 1973–1979 годы?

Т. В.: Да, больше чем пару лет. Он стал полноценным членом нашей группы [Studio 22[179]]. После того как Михаил Шемякин был вынужден эмигрировать во Францию, Макар нуждался в поддерживающем круге общения.

Э. Т.: Возвращаясь к Рухину — он присутствовал даже на открытии легендарной выставки Saku ’73 [180] , которая считается вехой в пропаганде и принятии современного искусства в Советской Эстонии?

Т. В.: На открытии была целая делегация из России: Борис Жутовский, Соболев и др.

Э. Т.: А сами они не приняли участье в этой выставке?

Т. В.: С выставкой, в которой они приняли участие, вышел немного скандальный случай — у работ не было этикеток с именами и вообще какой-либо информации об авторах. Это произошло на пресловутом фестивале джаза в Таллинне, получившем немало критики со стороны официальных органов.

Э. Т.: Это было в 1967 году? Юрий Соболев описывает в книге «Таллинн — Москва» ситуацию, когда у него возникла спонтанная идея организовать в рамках фестиваля джаза выставку и он взял с собой папку с графическими листами Юло Соостера, Ильи Кабакова, Владимира Янкилевского и др. Благодаря поддержке Вальдура Охакаса [181] и твоему содействию идея получила одобрение организаторов фестиваля, а местом выставки стал, по-моему, Дом братства Черноголовых [182].

Т. В.: Основным местом стал клуб Томпа — Дом культуры имени Яана Томпа в Каламая[183].

Э. Т.: Эта выставка продержалась какое-то время, ее не сняли?

Т. В.: Получилась большая неразбериха. Нам самим тоже было стыдно, ведь мы могли бы сделать этикетки. Среди гостей фестиваля и выставки были деятели международного уровня, в том числе известные музыканты и ведущие музыкальных передач из США.

Э. Т.: По воспоминаниям Соболева, эта выставка продлилась десять дней, и ее посетили все знаменитости фестиваля, от Кита Джаррета и Чарльза Ллойда до Василия Аксенова. Выставка возникла очень спонтанно, поэтому можно понять, что оформить корректные этикетки вы просто не успели.

Т. В.: В том-то и дело: это все получилось очень неожиданно для нас самих — оказалось, что в таком месте можно экспонировать художественные работы. Работы развешивались без рам, крепились к стене кнопками или каким-то еще очень простым и быстрым методом.

Э. Т.: Соболев, однако, описывает эту выставку как элегантную и репрезентативную, хвалит ее высокий уровень, в том числе оформление, — по его утверждению, все работы были оформлены в рамы. И, разумеется, подчеркивает, что после легендарного скандала в Манеже это была первая выставка, на которой публично и легально экспонировалось русское неофициальное искусство. В 1984 году в Тартуском художественном музее состоялась уже официальная выставка «Фотография и искусство», в которой приняли участие, среди прочих, Эрик Булатов, Эдуард Гороховский, Илья Кабаков, Иван Чуйков, Франциско Инфанте.

Т. В.: Этого я не помню.

Э. Т.: Твоих работ там не было, в фокусе были другие темы — гиперреализм и т. п. А в связи с выставкой на фестивале джаза что-то издавалось: к примеру, в формате самиздата?

Т. В.: Нет, наверное. Я был очень удивлен, что вообще вышел каталог, посвященный творчеству Соболева, — тот, который «ЮРА»