По обе стороны (очерки)

По обе стороны (очерки)

Филолог-скандинавист, литературный критик и переводчик, Елена Бальзамо родилась и выросла в Москве в советское время, но давно уже живет и работает во Франции. И вот с «той» стороны, из «этого» времени, она оглядывается на «ту» эпоху, на собственное детство, учебу, взросление – и постепенное отторжение от системы, завершившееся переездом в другой, «по-ту-сторонний» мир. Отстранение, отчуждение парадоксальным образом позволяет автору приблизиться к прошлому, понять и воскресить минувшую эпоху, пропустив ее сквозь призму воспоминаний, семейных преданий и писем. Это рассказ о судьбе трех поколений: того, что делало революцию и потом десятилетиями расплачивалось за сделанное, того, что, будь оно само невиновным или продолжая дело родителей, расплачивалось если не за свои, то за их грехи, и того, которому посчастливилось увидеть «иные времена». По временной протяженности он охватывает весь ХХ век, развертываясь на пространстве от Москвы до Парижа, от Прибалтики до Кавказа, пространстве, осененном тенью Соловков, сибирских лагерей, среднеазиатских ссылок…

Жанр: Биографии и мемуары
Серия: Критика и эссеистика
Всего страниц: 60
ISBN: 978-5-4448-0486-5
Год издания: 2017
Формат: Фрагмент

По обе стороны (очерки) читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал


Предисловие к французскому изданию

У нас в семье о прошлом не говорили. Мне и в голову не могло прийти подступиться к родителям, их знакомым или другим родственникам с расспросами о том, как они прожили жизнь, что с ними происходило в ту или иную эпоху: слишком велик был риск переступить невидимую границу дозволенного, заглянуть в неожиданно разверзшуюся бездну – и вместо ответа наткнуться на молчание. Или хуже того: обидеть неуместным вопросом.

Нет – так нет, я и не спрашивала. Тем более что у меня не возникало ощущения, что от меня скрывают доступ к какой-то жизненно важной информации – я и так все знала. Довольно быстро я поняла: то, что произошло с моими близкими, было уделом очень многих, некоторые уже рассказали об этом, и, стоит захотеть, обо всем можно прочитать – в самиздате. И я читала. Вот почему, когда много позже мне захотелось в свою очередь рассказать о тех временах, прошлое предстало передо мной не как череда конкретных, документально подтвержденных событий, а скорее как масса литературных реминисценций, эхо давних чтений и перечитываний, которые отложились в сознании, дополняя и дорисовывая неизвестные факты биографии моих близких, а порой и подменяя их. Прежде чем взяться за эти очерки, я, естественно, постаралась проверить известные факты, по возможности отыскать неизвестные, сверить даты, цитаты, имена. И тут я столкнулась с кое-какими противоречиями: обнаруженные детали не всегда совпадали с версией, зафиксированной у меня в памяти. Поразмыслив, я решила: ну и ладно, в данном случае факты второстепенны в том смысле, что речь идет не о мемуарах, семейной хронике или модном в наши дни «возвращении к истокам». Речь идет о том, чтобы дать представление о духовной атмосфере, о состоянии умов и, в первую очередь, о чувстве страха – ощущении, которое всегда трудно описать и которое не поддается переживанию post factum, если породивших его обстоятельств больше не существует. Тем более когда это чувство – лейтмотив жизни трех поколений одной семьи – представляется делом далекого прошлого.

Вот почему в этих очерках больше литературных реминисценций, чем выверенных фактов, больше названий книг, чем имен собственных, больше впечатлений от прочитанного, чем от прожитого. Распространенный дефект профессионального литературоведа? Наверное, не без этого, но главным образом, мне кажется, потому, что нет более верного способа воссоздать эпоху, в которой при всей ее внешней неподвижности и закостенелости, непрерывно ощущались глухие подземные толчки, движение тектонических пластов русской истории ХХ века.

Билет в одну сторону

1

Крепкой наковальне молот не страшен.

Итальянская пословица

«Я распрощалась с родителями, и мы с дядей Сашей сели в вагон и поехали. С нами в купе был еще только один старик, который все время читал газеты. Дядя Саша поставил меня на скамейку у окна, сам сел рядом и сразу заснул. Сидит и спит, а я долго, долго гляжу в окно, и так интересно, что хочется без конца смотреть. Там за окном все бежит назад. Убегают деревья, кусты, поля, леса, озера и даже разные животные и люди. Я так долго стояла и смотрела, что очень устала и захотела сесть; я перешагнула через дядю Сашу и села рядом с ним. Дядя Саша крепко спал, а я стала думать. Вот, думала я, мы едем и едем, и, наверное, уже очень далеко уехали, а дядя Саша все спит. Ведь может быть, что мы проедем мимо нашего курорта, а он все будет спать, мы не выйдем и поедем дальше. Что тогда будет? Эта мысль меня очень испугала, и я стала дергать дядю Сашу за рукав. Он проснулся и сказал, что очень устал, так как всю ночь не спал, и я не должна его будить. Он встал, вынул из чемодана большое яблоко, дал мне и сказал: „На, ешь яблоко и сиди спокойно, дай мне поспать, мы еще не скоро приедем“. Тут он снова сел и снова заснул, а я стала есть яблоко. Яблоко было все темно-красное. Я стала выкусывать по маленькому кусочку из разных мест яблока, и оно все вскоре покрылось белыми пятнышками и сделалось очень красивым, даже жалко было его съедать, но я его все же съела; и тогда снова стала думать, и снова о том же: вот дядя Саша спит, а поезд бежит и бежит, и мы обязательно проедем мимо, а он будет спать и ничего не заметит. Наверное, мы уже проехали мимо нашего курорта и едем неизвестно куда, а он себе спит. Вот мы все дальше и дальше уезжаем от бабушки, все быстрее и быстрее бежит наш поезд. Я чувствую, что мы уже мчимся с невероятной быстротой. Наш поезд прямо летит, летит, летит к самому концу земли; вот сейчас кончится земля, и мы грохнемся в какую-то страшную черную бездну. Мне жутко, мне очень страшно, я очень боюсь!»

Год 1907, бабушке 6 лет. Она родилась вместе с веком.

Умерла она в 1977 году, предварительно уничтожив незадолго до того написанные воспоминания о прожитой жизни. Сохранилось только начало, толстая школьная тетрадь (96 страниц) по цене 44 копейки, в коричневой клеенчатой обложке. Рассказ обрывается на описании школьных лет; что за ними последовало – неизвестно. Однако причину ее поступка следует искать именно там, в 20-х, 30-х и 40-х годах, эпохе, прожитой с клеймом «врага народа» – со всеми вытекающими отсюда последствиями.


Рекомендуем почитать
Чародеи

Без издательской аннотации. Три первых романа из знаменитого «Чародейского цикла» Кристофера Сташеффа.


Брат мой Каин

К частному сыщику Уильяму Монку обратилась жена успешного коммерсанта Энгуса Стоунфилда, который в одно прекрасное утро ушел в свою контору – и не вернулся домой. Монк сразу же счел этот случай неинтересным – наверняка у пропавшего просто появилась другая женщина или он сбежал из-за финансовых проблем. Но миссис Стоунфилд заявила, что, без сомнений, в исчезновении Энгуса повинен его брат-близнец Кейлеб, ведущий совершенно безумную жизнь в лондонских трущобах. По ее словам, он всегда ненавидел так много добившегося в жизни Энгуса и часто ссорился с ним – и вот теперь, похоже, их очередная ссора завершилась братоубийством.


Властитель душ

"Властитель душ" — роман Ирен Немировски, французской писательницы, трагически погибшей в 1942 году в Освенциме.Методой врач-эмигрант страстно мечтает выбиться из нищеты. Но какова цена успеха? Цель достигнута, однако победа оказывается горше поражения… Перед читателем предстает картина жизни Европы между мировыми войнами. Борьба амбиций, порок, тщета погони за иллюзиями описаны с невероятной резкостью, наблюдательностью и изяществом.


... Она же «Грейс»

23 июля 1843 года в Канаде произошло кошмарное преступление, до сих пор не дающее покоя психологам и криминалистам. Служанка Грейс Маркс обвинялась в крайне жестоком убийстве своего хозяина и его беременной любовницы-экономки. Грейс была необычайно красива и очень юна — ей не исполнилось еще и 16 лет. Дело осложнялось тем, что она предложила три различные версии убийства, тогда как ее сообщник — лишь две. Но он отправился на виселицу, а ей всю жизнь предстояло провести в тюрьме и сумасшедшем доме — адвокат сумел доказать присяжным, что она слабоумна.Грейс Маркс вышла на свободу 29 лет спустя.


Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.


Пугачев

Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.


Расставание с Нарциссом. Опыты поминальной риторики

Первое издание книги «Расставание с Нарциссом» замечательного критика, писателя, эссеиста Александра Гольдштейна (1957–2006) вышло в 1997 году и было удостоено сразу двух премий («Малый Букер» и «Антибукер»). С тех пор прошло почти полтора десятилетия, но книга нисколько не утратила своей актуальности и продолжает поражать не только меткостью своих наблюдений и умозаключений, но также интеллектуальным напором и глубиной, не говоря уже об уникальности авторского письма, подчас избыточно метафорического и вместе с тем обладающего особой поэтической магией, редчайшим сплавом изощренной аналитики и художественности.


Идеально другие. Художники о шестидесятых

Московские шестидесятые — интереснейший культурный феномен, начавшийся с Фестиваля молодежи и студентов (1957) и закончившийся Бульдозерной выставкой (1974). Освобождение от сталинской тирании привело к появлению блестящего поколения интеллигенции, часть которой жила своей, параллельной советскому обществу, жизнью. В книге Вадима Алексеева эпоха предстает глазами неофициальных художников, в подвалах которых искался новый художественный язык, восстанавливалась потерянная связь с Европой и забытым авангардом 1920-х, собирались поэты, мыслители, иностранцы.


Как кошка смотрела на королей и другие мемуаразмы

Вера Аркадьевна Мильчина – ведущий научный сотрудник Института Высших гуманитарных исследований РГГУ и Школы актуальных гуманитарных исследований РАНХиГС, автор семи книг и трех сотен научных статей, переводчик и комментатор французских писателей первой половины XIX  века. Одним словом, казалось  бы, человек солидный. Однако в новой книге она отходит от привычного амплуа и вы ступает в неожиданном жанре, для которого придумала специальное название – мемуаразмы. Мемуаразмы – это не обстоятельный серьезный рассказ о собственной жизни от рождения до зрелости и/или старости.


Викторианки

Английская литература XIX века была уникальной средой, в которой появилась целая плеяда талантливых писательниц и поэтесс. Несмотря на то, что в литературе, как и в обществе, царили патриархальные порядки, творчество сестер Бронте, Джейн Остен и других авторов-женщин сумело найти путь к читателю и подготовить его для будущего феминистского поворота в литературе модернизма. Лицами этой эпохи стали талантливые, просвещенные и сильные ее представительницы, которым и посвящена книга литературоведа А. Ливерганта.