Осколки. Краткие заметки о жизни и кино

ТАРАСОВ СЕРГЕЙ СЕРГЕЕВИЧ

РЕЖИССЕР-ПОСТАНОВЩИК ВЫСШЕЙ КАТЕГОРИИ КИНОКОНЦЕРНА «МОСФИЛЬМ». КИНОДРАМАТУРГ, ЗАСЛУЖЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ ИСКУССТВ РСФСР. ЧЛЕН СОЮЗА КИНЕМАТОГРАФИСТОВ С 1963 Г. И СОЮЗА ЖУРНАЛИСТОВ — С 1962 Г. ЗАКОНЧИЛ ВГИК — ЭКОНОМИЧЕСКИЙ И СЦЕНАРНЫЙ ФАКУЛЬТЕТЫ И ВЫСШИЕ КУРСЫ КИНОРЕЖИССЕРОВ.

По результатам проката (как в СССР, так и за рубежом) многие фильмы в соответствующие годы входили в первую тройку самых кассовых фильмов отечественного кинематографа.

АВТОР СЦЕНАРИЯ:

ВЕРТИКАЛЬ. ДЕНЬ АНГЕЛА. ПОСЛЕДНИЙ ФОРТ. НА ЯСНЫЙ ОГОНЬ. СТРЕЛЫ РОБИН ГУДА.

РИЧАРД ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ. ЧЕРНАЯ СТРЕЛА. ПРИКЛЮЧЕНИЯ КВЕНТИНА ДОРВАРДА, СТРЕЛКА КОРОЛЕВСКОЙ ГВАРДИИ. РЫЦАРСКИЙ ЗАМОК. ЦЕНА СОКРОВИЩ.

КНЯЗЬ ЮРИЙ ДОЛГОРУКИЙ. И Я ТАМ БЫЛ и другие…

РЕЖИССЕР-ПОСТАНОВЩИК:

Своим генеалогическим древом я никогда не интересовался. Правда, слышал однажды разговор родителей, из которого понял, что мой дед по отцовской лини был офицером одного из полков Императорской гвардии. И так уж случилось, что он влюбился в молодую игуменью монастыря в Пермской губернии. Их роман закончился тем, что Павел Сергеевич (так звали моего деда) похитил свою любимую из монастыря, и они сбежали в Сибирь.

Там, в Новониколаевске (теперь это Новосибирск) они начали свою семейную жизнь, там родились их дети — дочь Анна и сын Сергей. До революции, слава Богу, дед с бабушкой не дожили. Анна к 1917 году была уже взрослой барышней и вышла замуж за инженера. Жили они в Барнауле, тихо и безбедно. А у брата ее Сергея (моего отца) жизнь сложилась совсем иначе. После смерти родителей его взял на воспитание друг отца, отставной офицер.

Но «ветер революции» подхватил парнишку, и Сергей Павлович Тарасов в 14 лет сел на коня и с отрядом красноармейцев гонялся за бандой генерала Бахича по всему Алтаю. Потом он поступил в Томское пехотное училище. Затем его направили на учебу в Петроград, с переводом в Москву…

Здесь он и встретил Дину Григорьевну Вишнякову, свою будущую супругу. Ее отцом был Григорий Иванович Вишняков, служивший управляющим в каком-то имении в Тверской губернии. Имение революционные крестьяне сожгли, церковь разрушили, и мой дед уехал в Москву. Рано овдовев, он и сам вскоре ушел в мир иной, оставив после себя взрослых сыновей Василия и Леонида (оба в Первую мировую войну стали полными Георгиевскими кавалерами), и дочерей Анну и Дину…

Моя мама, Дина Григорьевна, дожив до 92 лет, однажды разоткровенничалась и рассказала мне, что не очень хотела выходить замуж за моего отца и дважды отказывала ему. Они действительно были очень разные: отец — заводной и компанейский, а мама — тихая, домашняя… Она работала в библиотеке, где и встретила бравого лейтенанта Сергея Тарасова, слушателя Военной академии им. Фрунзе. Моя мама прожила с отцом, как я понял, не очень счастливую жизнь — с постоянными скитаниями по военным городкам и неустроенным бытом.

Мой старший брат Константин родился в Москве, а я, как и отец, в Новосибирске — 11 декабря 1933 года…

Мое первое воспоминание из детства — украинский городок Белая Церковь. Мы с братом катаемся на двухместном педальном автомобильчике вокруг какого-то пруда. Запомнился на всю жизнь запах горячей резины — это около нас остановилось казавшееся огромным колесо автомашины. На ней отец привез нашу двоюродную сестру Валю. Она отдыхала у нас, приехав на школьные каникулы из Москвы…

Перед началом Великой Отечественной войны командный состав Киевского Округа был почти полностью арестован и репрессирован. Отцу повезло — он поступил в Академию Генштаба, и мы осенью 1940 года оказались в Москве.

Как и все слушатели Академии, отец получил две комнаты в общежитии в Хользуновом переулке. Там, в коридорах, можно было встретить будущих героев Отечественной войны, генералов и маршалов.

Брат Костя ходил в школу, в первый класс, и компании у меня не было, потому что остальное детское население нашей «общаги» состояло из девочек.

Рядом, на Пироговке, было много медицинских учреждений, и девочки любили заглядывать в их окна. Увидев что-то для них интересное, они собирались в кружок и, хихикая, обсуждали это…

Для развлечений был еще Сад имени Мандельштама (названный так не в честь поэта, а в честь какого-то большевика). Здесь они прыгали через скакалки, играли презираемые мной «классики». А я, семилетний пацан, просто слонялся по Саду. Главным украшением Сада был слон, сделанный из фанеры и досок и покрашенный серой краской. У слона был короткий хобот, через который можно было увидеть часть сада — если, конечно, забраться внутрь слона. Для этого в боку слона была дверца с лесенкой.

В мае 1941 года мы переехали к маминым родственникам в дачный поселок на станции Правда. Там с маминой сестрой Аней жили ее дочери Нина и Валя, и брат Леонид с сыном Евгением. А второй его сын, Борис, был уже летчиком и находился в части. Его я так никогда и не увидел…

Здесь я позволю себе хронологическое отступление. Летом 1984 года я снимал фильм «Черная стрела» на острове Саарема, в Эстонии. В поисках нужной натуры я со своей группой прошел через весь остров. В самом западном его конце я нашел большое ровное плато, заросшее низким кустарником. Вокруг не было никаких строений. Местный рыбак, который помогал нам, сказал, что на этом месте во время войны был советский аэродром. Именно отсюда в июне 1941 года в свой последний полет отправился бомбардировщик Бориса Вишнякова. Он летел бомбить Берлин. Его самолет сумел прорваться через противовоздушную оборону Берлина и сбросить все бомбы на столицу фашистской Германии. Но вернуться к своим ему не удалось. Он был сбит над уже захваченной немцами территорией Украины…